Глупая была, в восемнадцать лет все
в розовых тонах и с бабочками в животе. Влюбилась, думала, вдвоем
проще выживать, а оказалось, что только больше себя на дно
опускала.
Клялась, божилась, что ни за что
моей ноги в ЗАГСе больше не будет, и все равно в этот капкан
угодила. И не к абы кому, к целому бизнесмену-погорельцу, но
распинался он знатно, небо в алмазах обещал, а все, что поимела с
него: тулуп. А уж сколько он продуктов съедал, пришлось даже на
вторую работу устроиться, словно за ротой солдат замужем побывала.
Еще и дружков своих кормил.
Терпение лопнуло через два года
такой жизни, отправила второго мужа пинком под зад, прямо в чем
был: в дырявых семенниках в горошек, а следом и скромные пожитки.
Так нет же, он еще и палку колбасы сумел украсть напоследок. Куда
он только ее засунуть умудрился, гад эдакий.
И на кой ляд такие мужики? Всю жизнь
только и потратила, чтобы кормить кого-то и носки стирать, а уж о
большем и не мечтала. Из долгов выбиралась с потом и кровью, кем
только не работала. Разве меня можно напугать грязным глиняным
горшком и разваливающейся хаткой? Нет, а вот замужеством очень
даже.
Еще раз взглянув на лысого,
скривилась. Упаси боги от такого муженька, чуть не по его, как
прихлопнет, так и мокрого места не останется. С виду здоровый
детина, а чуть приглядишься — малахольный и болезный, еще и порку
любит. Чур меня от такого счастья.
Давненько я так не молилась, чтобы
женишком не этот был, а лучше холостой оставаться. А как это
сделать понятия не имела. На Линею возлагали большие надежды все
сельчане. С чего бы вдруг никто не объяснил.
Как это часто бывает, время полетело
со страшной силой. Так как кормить меня не спешили, заняла себя
другим делом, решила обыскать домик с молчаливого согласия своего
стража. Он не мешал мне совать свой нос в каждый шкафчик и
полочку.
Ладно, их было не так уж и много.
Всего-то один грубо сколоченный шкаф, но в нем нашлись ботинки
точно на мою ногу, и одно женское платье, а остальное принадлежало
папане: мужские рубашки, штаны, несколько жилеток. Словно не я была
девицей на выданье, а он.
С одеждой разобралась и решила
исследовать печь и ее окрестности. На русскую печку она совсем не
тянула, так, жалкое подобие камина, с выступающей верхней частью, в
которую вмонтирован толстый кусок металла. Это и плита, и духовка,
в нижней части можно на открытом огне готовить, да и сверху жар
хороший, были бы сковороды так, и пожарить что-нибудь можно.