Шло время, никто не заходил. Она попыталась позвать кого-то, но
пересохшее горло выдавало явно недостаточный уровень звука.
Поневоле стала закрадываться мысль: а вдруг никто не придет? И она
умрёт тут вот так, от жажды?
Неизвестность мучила. Хотелось что-то делать, вот только делать
было решительно нечего. Она даже отойти от койки не могла – цепь
позволяла встать и походить вдоль кровати, но не более того.
Открытие двери Мадлен встретила со смешанными чувствами: с одной
стороны, станет хоть что-то понятно. С другой стороны, это «что-то»
могло оказаться чем-то ужасным.
В комнату зашло два здоровенных мужика. В масках. Это радовало –
потому что правило «если преступник без маски – то скорее всего
потому, что его не беспокоит возможность того, что ты кому-нибудь –
полиции – опишешь его внешность». Или, если проще: нет маски –
планируют убить.
Впрочем, это осознание не сильно помогало бороться со
страхом.
Мужчины, ничего не говоря, отстегнули её от койки, и, заломив
руки – ослабевшая Олбрайт даже и не пыталась уже сопротивляться –
надели на голову непрозрачный мешок. Единственное, что она сделала
– попросила воды.
Пару минут спустя её посадили на ледяной просто стул,
пристегнули наручниками к столу и, наконец, сняли мешок. И Олбрайт
обнаружила себя в комнате, подобие которой почти каждый видел в
полицейских сериалах и кино – в допросной.
Напротив чиновницы сидел еще один мужчина, и тоже в маске. Он
молча кивнул на бумажный стакан, стоявший тут же, на столе. Олбрайт
поняла, что внутри вода и жадно принялась пить. Стоило ей
закончить, как один из двух притащивших её сюда охранников забрал
стакан и вышел. Второй остался стоять у двери безмолвным
стражем.
- Кто вы и чего от меня хотите? – после минуты молчания, Мален
решила попробовать угрозы. – Вы же знаете, кто я такая? Ваши
действия не останутся без ответа со стороны Соединенных Штатов!
Я…
- Всем насрать на тебя, - перебил чиновницу мужчина. Он говорил
на сербохорватском, который Мадлен понимала. – Кроме меня. Ты
знаешь, сука, я сначала собирался тебя распилить пилой. По
кусочкам, вот прям на «живую». Медленно. Чтобы ты, мразь,
прочувствовала каждую миллисекунду. А потом вдруг осознал, что это
вредно для моей души.
- Что я вам сделала? – сквозь душащий ужас выкрикнула Олбрайт. –
Я вас даже не знаю!