В моем сознании, тут же сами собой возникли Вовкины
воспоминания, о прошедшей жизни, одновременно с этим, как бы
заменяя мои собственные, и теперь, я ощущал себя именно Вовочкой, а
не Сергеем Понамаревым. И все это было так убедительно, что я
прекрасно осознавал и причины экзекуции, и как это произошло, и
главной мыслью было; Как бы все это пережить без особенного для
себя вреда. Самым паршивым было то, что в доме на этот раз не было
мамани. Точнее сказать, она хоть и имела место быть, но находилась
в несколько невменяемом состоянии. Та, не то, чтобы ринулась бы
меня защищать, скорее привела бы в чувство отца, чтобы тот
ненароком меня не забил. Больше из чувства самосохранения, нежели
материнской любви.
В какой-то момент, я вдруг понял, что вижу не только отца,
избивающего мою тушку. Точнее сказать могу потянуться к нему, и
увидеть то, что находится у него внутри. И под одеждой, и под
кожей, и даже прекрасно рассмотреть находящиеся там жизненно важные
органы и увидеть их работу. То есть, я прекрасно видел бьющееся
сердце, перекачивающее по жилам кровь, ходящие ходуном легкие, от
отцовского разъяренного дыхания и все остальное, даже
подпрыгивающий в желудке пережёванный фарш, от недавно съеденных
пельменей который заливается всплесками, какой-то полупрозрачной
жидкости, скорее всего с алкогольной составляющей. Я даже в
какой-то момент, почувствовал смрад, исходящий из его желудка, и
едва сдержал свои рвотные позывы. А еще мгновение спустя, я
мысленно потянулся к нему, и смог пережать на несколько секунд
сонную артерию, яркой полосой проходящую по его шее, от чего,
папаня, тут же под растерял, весь свой пыл, и сам сложился возле
меня, потеряв сознание.
Тут же у меня возникла мысль, почему бы не избавиться от этого
мужичка, раз и навсегда. Но я отогнал ее. Все же какой-никакой, а
отец, а убивать собственного отца, грех почище самоубийства. Но с
другой стороны, как оказалось, я могу еще, и кое-что взять у него.
Примерно в районе солнечного сплетения, пульсировал небольшой
сгусток темно-фиолетового пламени. Вот уж не знал, что у людей есть
нечто подобное. Удивленно приблизившись к нему, я осторожно
дотронулся до этого сгустка, и почувствовал, как меня начинает
наполнять энергия, идущая от мужчины, в сторону моего тщедушного
тела. При этом мне совсем не нужно было оглядываться на себя, я и
так прекрасно чувствовал, как на теле, моментально исчезают синяки,
нанесённые отцовским ремнем, и останками поломанного стула,
валяющегося здесь же, исчезает боль в мышцах, и затягиваются
царапины. Спустя мгновение, увидев, как сгусток фиолетового
пламени, заметно просветлел, и истаял почти наполовину, я разорвал
контакт, хотя сделать это, было чрезвычайно трудно. Одновременно с
перетекавшей энергией, мое тело наполняло такое блаженство, что
трудно было его с чем-то сравнить. Разве, что с сексом, хотя
последний, наверное, все же менее приятен, что эйфория, охватившая
меня.