— Нет. Ни за что.
— Видишь, как все просто решается. А ты, насколько я тебя знаю,
наверное, так боялся заговорить со мной. Да? – Тамара
хохотнула.
— Очень.
— Больше не смей. Мы все выдержим, любимый, если будем так
любить друг друга. И со всем справимся. И о семье не стоит
беспокоиться. Ты же видишь, все и без нас хорошо управляются. Они
счастливы. А у нас счастье в такой вот неспокойной жизни. Значит,
так тому и быть! Все! Можешь целовать ножку!
Коста мягко уложил Тамару на спину, спустился к её ножке.
— Значит, у нас впереди почти месяц до его приезда? –
промурлыкала Тамара.
— Да, любимая!
— Успеем подготовиться!
— Конечно. Тем более, что я, как и ты, так сразу не дам своего
согласия.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, у меня тоже есть условия.И пока он их не выполнит, не
соглашусь.
— Умный муж!
— Да! И мне нужно учить французский!
— Тогда не будем терять времени! Повторяй за мной. J'embrasse le
pied de ma femme bien-aimée (Я целую ножку моей любимой жены).
[1] В журналистских кругах Парижа в 1840-х А. Дюма прозвали
«маркиз де ла Пайяссри», «маркиз-паяц».
[2] Фраза принадлежит И. Эренбургу. Является перефразом
Дантовского «Увидеть Неаполь и умереть». Если копнуть еще глубже,
выясняется, что имела место ошибка. Итальянское «Vide Napule e po,
muore» – это искаженное латинское «Videre Napoli et Mori», которое
переводится, как «увидеть Неаполь и Мори». Мори – маленький
древнеримский городок.
Ровно через месяц, как и было оговорено, Коста и Тамара сидели
напротив Адама Александровича в таверне "Пушкина". Сагтынский при
знакомстве с Тамарой своего восхищения не скрывал.
— Я, конечно, был наслышан о Вас, Тамара Георгиевна, но,
признаюсь, никакие разговоры не передадут Вашей истинной красоты и
благородства. Теперь я понимаю Константина Спиридоновича и то, что
он без Вас и шагу не ступит!
Тамара поблагодарила за столь изысканный комплимент, Коста,
улыбаясь, согласился с замечанием про себя. И сразу убедил шефа,
что не стоит начинать важный разговор, а стоит его отложить и
прежде отобедать. Сагтынский согласился.
— Да, да! Я уже уверен и в том, что и баранина Микри гораздо
вкуснее, чем о ней говорят. Впрочем, что там говорят! Легенды уже
ходят!
Микри подала баранину. Попробовав первый кусок, Сагтынский на
мгновение сбросил с себя личину важного, всегда усталого господина,
превратился в ребенка с горящими глазами, которые он, впрочем, тут
же закрыл от удовольствия. Протяжное "уууу" было его вердиктом
кулинарным талантам Микри.