— Зачем они вам? В вашем распоряжении самые лучшие в мире
исторические декорации. Я про прекрасную Францию и про Париж,
столицу мира.
— Кавказ занимает мое воображение.
— Тогда извольте.
— Услуга за услугу! Пойдёмте! Я представлю вас мэтрам.
Счастливее человека на земле, чем Коста, сейчас невозможно было
представить!
… Тему следующего рассказа Коста выбрал специально для Дюма. Ему
не хотелось сегодня углубляться в политику, особенно, после
волшебного петуха, «опьяненного Женевьевой». Потому он остановился
на кавказском гостеприимстве, на том, без чего ни один кавказец
себя не мыслит, готовый ввергнуть себя в нищету, лишь бы угодить
гостю. Повествование вышло красочным и затронуло некие потаенные
струнки в душе французов. Как ни крути, но при всей их
утонченности, любви к светскому времяпровождению, прекрасному вину
и богатому застолью, потомки галлов любили считать денежки. И
широта кавказской души – это было для них чем-то немыслимым. Они
могли понять, когда их жены тратят последние франки на кашемировые
шали, но отдать приглянувшееся платье похвалившему его гостю…
Зарезать последнего барана, чтобы не ударить в кунацкой в грязь
лицом… Нет, это проще объявить варварством, чем национальной
чертой. Анахронизмом. В банкетном зале хватало зеркал, чтобы
разглядеть краску смущения и некоторую растерянность на лицах…
Коста был в ударе. Дюма слушал, открыв рот. Но не удержался от
провокационного вопроса.
— Скажите, а как бы отнеслись на Кавказе к маркизу де Кюстину,
напиши он о вас в таком же духе, как о России?
Вопрос был самым животрепещущим. И точно в тему. Коста резко
взбодрился, прогоняя легкую негу после коко-вана и изрядной порции
кофе с ликером.
Маркиз де Кюстин. Его книга «Россия в 1839 году», изданная в
прошлом году, стала мировой сенсацией. По мнению Толстого, она
похоронила плоды всей его работы в Париже. По мнению Петербурга –
стала плевком в лицо императора и всех его подданных, которые
приняли с распростертыми объятиями маркиза из уважения к памяти его
деда и отца, погибших на гильотине. В России был даже создан
Негласный комитет для борьбы с идеями де Кюстина, состоящий из
высших чинов Империи – Нессельроде, Бенкендорфа, Уварова и
Киселёва. Плоды их противодействия казались смешными[4]. Какое-то
жалкое трепыхание против действительно умной и острой мысли. Во
многом пророческой. Уж кому-кому, а Косте было хорошо известно,
насколько прав де Кюстин в своих прогнозах о грядущем
противостоянии Европы и России. Вопрос лишь в том, не приблизила ли
книга де Кюстина это самое столкновение, подготовив его
идеологически? Этакий катехизис для крестового похода на Восток,
чтобы сокрушить империю зла, отравленная рабством с самого верха и
до самого низа. Не случайно, творение маркиза ценили и Гитлер, и
руководители ЦРУ во времена Холодной войны. Не было более важного
объекта в информационной войне-1844, чем книга «Россия в 1839
году». Но Косту к этой борьбе пока не привлекали.