Косте опять потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя
после, практически, сбившего с ног выступления Сагтынского, по силе
равного небольшому цунами.
— Да. Согласен. Через месяц номер в "Пушкине" будет готов для
вас.
— Прекрасно! Поверьте, Константин Спиридонович, это
единственное, чего я хотел добиться сегодня в разговоре с вами!
— Верю!
— Ну, что ж... Напоследок: как у вас с французским? Вы же уже
начали его учить?
— Громко сказано.
— А вот Вероника... – Сагтынский задумался. – Удивительная
девочка. Пара-тройка лет и она вас переплюнет. Столько языков
знает. И, судя по всему, вырастет в редкую красавицу.
— Э-э-э… – Коста тут позволил себе без церемоний. – Уж не
задумали ли вы, Адам Александрович и её завербовать?
— Боже упаси! – явно преувеличенно стал отнекиваться Сагтынский.
– Просто работа такая, Константин Спиридонович. Уж, извините. Ко
всем людям подхожу со своими мерками. Рад бы и по-простому. Да уже
не получается. Что ж... Спасибо, что выслушали. И до встречи через
месяц.
Сагтынский сделал знак своему кучеру. Подъехал экипаж.
— Может...? – спросил шеф, указывая на него.
— Нет. Спасибо. Сам доберусь. До свидания, Адам
Александрович.
— До свидания, Константин Спиридонович, – ответил Сагтынский,
усаживаясь в свой экипаж. – И учите французский. Пригодится!
...Шеф внешней разведки оказался прав. Уже въезжая в Тифлис,
Коста понимал, что нужно принимать его предложение.
"Вот же, седовласый хитрец, продумАн", – не то ругался, не то
хвалил, не то поражался провидческому таланту Сагтынского Коста,
когда согласился с его предположением.
Пытался, конечно, отговорить себя. Часто доставал и перечитывал
"рескрипт" о своей отставке. Еще чаще представлял себя в окружении
большой семьи. Не помогало. Язва извечного вопроса – что делать? –
все равно выступала, разъедая мозг. И даже не столько, что делать,
а сколько, что дальше? Ну, поживет он в такой сладости пару-тройку
месяцев, не отлипая от бочка Тамары, не отпуская Соню с рук,
переработав желудком тонну баранины Микри. Что дальше? И ответом
звучало скорбное и ненавистное "Увы!"
Увы, заскучает, захандрит. Не сможет уже жить пресной жизнью
после стольких адреналиновых лет. Еще поразился тому выводу, что, в
общем, ему нет места в своей большой семье. В том смысле, что
запущенный им же самим механизм прекрасной семьи, работал четко и
без перебоев. Все были на своих местах, занимались каждый своим
участком, следили за своим узлом, агрегатом, деталью этой самой
машины. Все облепили эту машину так, что не подступишься. У Косты
была все время другая задача. И что теперь? Встать на кухне рядом с
Микри? Ха-ха-ха! Потеснить Мишу, как управляющего гостиницей? Ха-ха
два раза! Коста даже Боцмана не смог бы потеснить и составить
17-летнему пацану конкуренцию в гостиничном бизнесе. С братьями
Тамары мотаться за апельсинами? Увольте! Завести свое дело?