Словцен медленно пил прохладный кисло-сладкий квас, остывая после утренней работы, и думал о том, что подруга сегодня на удивление долго спит. Что-то царапало его изнутри: какая-то важная мысль, не успевая оформиться, тут же ускользала от него, и внутри клубилось какое-то мутное, неприятное предчувствие.
— Нет сынок, я ее не видела сегодня, — ответила наконец дворничиха, закрывая книжку и убирая в небольшой карман платья, скрывавшийся под цветастым передником, — может спит еще, отсыпается перед дорогой.
Мысль, которая все это время ускользала от него, наконец созрела, и Словцен не допив квас, бросился наверх.
Любомира, уже понимая к чему идет дело, печально посмотрела вслед убегавшему сыну, вздохнула и убрала за прилавок полупустую кружку с недопитым квасом. Немного постояла, задумчиво глядя на ведущую наверх лестницу и, снова вздохнув, направилась на кухню.
— Леона! — Словцен громко постучал в дверь своей комнаты, временно отданной подруге. Никто не ответил.
— Леона! — Снова громкий стук. — Леона ты уже встала? — Не унимался парень, приникнув к двери и пытаясь уловить хоть какие-то звуки. Но, как он ни прислушивался, ни малейшего шороха уловить не получалось. Наконец, не вытерпев, парень толкнул дверь, слегка приоткрывая вход и настороженно заглядывая в комнатку, чтобы уже через мгновение резко распахнуть ее и быстро шагнуть внутрь, осматривая совершенно пустую спальню, в которой не было ни девушки, ни ее вещей.
Словцен выругался и, резко развернувшись, помчался скорее вниз, во двор. Напряженный и злой он забежал на конюшню и бегом направился к одному из денников, уже издалека видя, что тот пуст. Но все же, в какой-то бессмысленной надежде парень подбежал к, резко распахнул дверцы и громко и, зло выругавшись, ударил кулаком по деревянной перегородке между стойлами, напугав вычищающего освободившиеся сегодня места старого конюха. Встревоженно заржали стоявшие в соседних стойлах лошади. Денник, в котором раньше стоял конь Леоны, был пуст. Словцен быстро пробежал вдоль всей конюшни, заглядывая в каждое стойло, но Флокса среди лошадей не оказалось.
— Сынок, — позвала Любомира, когда растерянный и поникший парень снова вошел в харчевню и медленно побрел в сторону лестницы на верхние этажи. Юноша повернулся к матери, та призывно помахала ему рукой.