[1]…»
«…чудовищное преступление коммунистического режима
Китая. Количество жертв оценивается..."
Всё-таки,
они решились… Три боеголовки мегатонного класса – сейчас на месте
Шанхая озеро застывшего радиоактивного стекла, из которого торчат
оплавленные скелеты небоскрёбов.
«…Москву решено сохранить в нынешнем состоянии,
установив по линии МКАД заградительный режим. Не самый худший
вариант, если сравнивать с Нью-Йорком, медленно, но верно
становящийся криминально-анархическим анклавом, в который стекаются
маргиналы и уголовный элемент со всей Северной
Америки...»
«…власти Бразилии уже в пятый отказали наблюдателям
миссии ООН в доступе на территорию Сан-Паулу. Лагеря беженцев в
соседних штатах переполнены. Общее число перемещённых лиц
составляет…»
И больше
ничего за четверо суток: похоже, последняя ниточка, связывающая его
с миром за МКАД, вот-вот оборвётся. И тогда он сложит своё барахло
в старенький рюкзак, заткнёт за пояс ножны с кукри. Запрёт дверь
квартиры, где прожил всю сознательную жизнь, спрячет ключ, повесит
на плечо двустволку и пойдёт вниз по лестнице, перешагивая через
бледные, в пупырчатых наростах, плети пожарной лозы.
[1] Народно-освободительная армия
Китая
День первый
15 сентября 2054 г.,
среда.
I
Обойные гвоздики, крепящие холст к
подрамнику, поддавались один за другим. Сергей подцеплял шляпки и
поворотом ножа выдёргивал их из дерева. Очень хотелось бросить это
занятие и выкроить чёртову
супрематическую[1] мазню из рамы, оставив
неровные кромки – и чтоб с запасом, с запасом!
Увы, заказчик потребовал, чтобы с
картиной обращались бережно. Ещё бы, за такие-то деньги!..
Про экспонаты Третьяковки в своё
время ходило немало жутковатых баек. Например, говорили, что на
портрет Марии Лопухиной девушкам не выданье нельзя смотреть подолгу
– якобы, её отец, мистик и магистр масонской ложи, заманил дух
дочери в полотно. А больше всего жаловались на «Русалок» Крамского:
легенда гласила, что московские барышни, увлёкшиеся картиной,
теряли рассудок, а одна и вовсе утопилась в Яузе. Сотрудники музея
уверяли, что по ночам от картины несутся печальные вздохи – русалки
горевали по утопленнице. А может, сокрушались, что слишком мало
юных девиц попадает в их тенёта.
Вот и об этом, прости господи,
произведении искусства, болтали чёрт-те что...