Покончив с последним гвоздём, Сергей
скатал картину и засунул в тубус. Его изготовили специально для
этой вылазки - из толстой провощённой кожи, не пропускающей внутрь
ни капли воды. Затянул ремешки, егерь мимолётно усмехнувшись:
современные рюкзаки, эргономичные, из прочнейших материалов
давным-давно сожрала плесень, а брезентовый, выгоревший до белизны
«Ермак» оставался в полном порядке. Пришлось, правда, заменить
пластиковые заглушки труб деревянными, но в остальном Лес пощадил
ветерана советского туризма.
Удобный рюкзак для егеря - первое
дело. Почти все коллеги Сергея предпочитали станковые рюкзаки и, не
имея возможности раздобыть такой вот раритет, мастерили их сами -
благо, раздобыть дюралевые трубки в Лесу не проблема.
Или, скажем, ботинки. Сергей, как и
прочие лесовики, не доверял обуви, оставшейся от прежних времён или
привезенной из-за МКАД. Слишком много в нитках синтетики, к которой
Лес беспощаден. Проходишь в таких день-другой, а они расползутся по
швам…
Можно, конечно, прошить обувку
дратвой – кручёной конопляной нитью, пропитанной воском или дёгтем
- но лучше заказать новые. Сапожников в Лесу хватает, тот же брат
Паисий из Новодевичьего Скита. Сергей носил его башмаки третий год
и горя не знал.
Залы постоянной экспозиции освещались
через стеклянные крыши, и от неба над головой посетителей отделяли
подвесные потолки, пропускающие в дневное время достаточно света.
Но плёнка давно раскисла, с решётчатых переплётов крыш-фонарей
свешивались толстые жгуты вездесущего проволочного вьюна и пожарной
лозы. Зелень карабкалась по стенам, оплетала рамы картин, пружинила
под подошвами сплошным ковром мха и лишайников. В одном из залов
ствол граба – не слишком толстый, метра три в поперечнике – взломал
пол и торчал посредине громадной корявой колонной. Из пролома
тянуло трупным запахом и гнилью – там обосновались лианы-трупоеды.
Порченая растительность Чернолеса расползалась по подвалам и
коммуникациям за пределы Болотного острова. Грунт там издырявлен
как швейцарский сыр, иные ходы прокопаны ещё в шестнадцатом
веке.
Сергей обходил жгуты лиан, стараясь ни в коем случае не задеть
сторожевые волоски, обильно усеивающие бледно-лиловые стебли. А те
чуяли животное тепло: ближайший жгут среагировал на его приближение
и потянулся к добыче. Сергей взмахнул рогатиной, брызнула
гнойно-белая жижа, дохнуло невыносимой вонью, и он опрометью
бросился из зала, на бегу уклоняясь от конвульсивно задёргавшихся
стеблей.