А внутри дивизии, вспомнив о Кате, я
оперся на женщин. Если уж генерал, начальник дивизии, в семье, как
на раскаленной сковородке, то остальные офицеры вряд ли легче.
Познакомился с сударынями и их дочками, поставил во главе m-me
Мелехину. Под воздействием жен и дочерей мои капитаны и полковники
явно смирили свой норов. А то ж, здесь логику и аналитику не
используешь, тут деньги и продукты нужны.
Разумеется, экономикой одной не
получится. Политика обязательно!
Сам бы я легко нашел оставшихся
декабристов, но и дел полно и авторитет свой замочу. Пришлось,
опираясь на исторические знания, подойти сначала к императору
Николаю, потом к господину Бенкендорфу, который только еще думал,
как да что.
А ты не думай. К тебе целый генерал
гвардии пришел с известием о сохранившейся организации
злоумышленников. Вторую Сенатскую площадь хочешь?
Мой могучий вид вместе со злыми
словами и крутым авторитетом убийц декабристов очень быстро
успокоили. Обратно я пришел с маленьким по положению офицером,
который быстро начал собирать из осведомителей из слуг и дворников
(дворян я брать запретил).
Уже через несколько дней поручик
Свиньин (нарочно не придумаешь) положил мне донесение с тремя
фамилиями заговорщиков. Звания у них невысокие – капитан, поручик,
прапорщик, но действовали они весьма решительно как по замыслам,
так и по действиям.
Свиньин предложил сначала сообщить
вверх, а потом арестовать. Если по первому я не возражал, то ко
второму запрещал решительно.
Свиньин, естественно, начал со мной
спорить, но не тут-то было. Господин поручик получил выговор с
предупреждением, что со вторым случаем я и его уравняю к
злоумышленникам.
А потом отправился к императору со
своей идеей борьбы с воль вольнодумцами.
Николай с начала тоже категорически
был против и даже потихонечку поворчал, но тут я встал во весь свой
гигантский рост и присягнул (иначе говоря гарантировал) свои
действия.
После этого Николай долго думал, но
все-таки разрешил работать по моим замыслам. Правда, только в том
случае, если эта история не вы0дет ха рамки дивизии.
Это пожалуйста, это мы можем! Как
только я вернулся в дивизию, я тотчас же соблаговолил всем троим
явится в дивизионный штаб.
Там никого, кроме меня не было, но
господам офицерам от этого не было, поскольку генерал был, как
жеребец, а известия его оказались почти смертельными. Его
превосходительство объявил, что все их черные замыслы известны. И
они должны: либо прилюдно известить о своей организации, либо
сразится со мной. Времени у них час для размышлений. При чем они
уже будут находиться под неукоснительным арестом.