- Банни, дверь
заперта? Придурок Сундаго не должен видеть…
Банни опустил на
палубу труп и в два шага оказался у моей двери. Я вжался в стену,
не смея дышать. Дверь тряхнуло.
- Все б тебе
перепроверять, Чандо, - заметил Банни ворчливо прямо над моим
плечом. – Третий раз одно и то же... Обидно, слушай, как сявку
гоняешь. Я ведь при тебе дверку запирал. Или ты думаешь, я дурачок,
которому ключ повернуть – непосильная задача?
- Выбрось тело, -
сказал Чандо. – И не вякай. Быстрей!.. Болван! Камень забыл! Камень
ему на шею!
Я различил всплеск
далеко внизу. Труп Найла выкинули в море. Хитро. Вся команда на
палубе выкатила глаза на принца, оркестр надрывается, никто ничего
не услышит. А камень утянет тушку на дно морское.
Черт, я не знаю, что
делать! Если принц взаправду кинул обидку и сейчас пошлет за мной –
это спасет Вандору. А если он решил отложить расправу, или вовсе…
забил, скажем так, кое-что кое-куда, чтобы не тратить энергию на
мелочи?
Скорее всего – верно
второе. И я теперь - один на один с бандитами Организации, то есть,
представителями Меркхара, из оружия – вот эти кретинские вилы,
заляпанные навозом.
Немного справившись с
сердцебиением, я вновь приник к щели.
Люблю, когда босая
женщина стоит передо мной на коленях, но меня неимоверно бесит,
когда та же, знакомая мне женщина стоит на коленях перед другим
мужчиной, да еще по принуждению. Этакий атавизм: я хочу прикончить
этого мужчину. Или трех… Или тысячу – мне плевать, сколько их, в
такие моменты мой разум охватывает странное чувство, и страх за
свою нелепую трусливую жизнь ускользает…
Боги, да что со мной?
Кто мне эта Вандора?
Принцессу вздернули на
ноги.
Чандо достал откуда-то
матросский тесак и с тупой улыбочкой медленно спорол с принцессы
матросскую блузу. Хмыкнул, глядя, как подрагивают маленькие груди с
крупными выпуклыми ареолами молочно-розовых сосков. Сграбастал одну
и сжал, грубо, так, что сосок проступил между пальцами.
Вандора дышала рывками, кусала намокшую обвязку тряпичного
кляпа. В отличие от многих женщин, у которых тайные фантазии об
изнасиловании являются чем-то вроде фетиша, у принцессы слишком
сильно было развито чувство свободы – изнасилование для нее было
хуже смерти (и не спрашивайте, как я это узнал).