– Приношу всяческие извинения почтенному господину
путешественнику, – заявил Оррику смотритель почтовой станции. – Но
подать вам мяса на ужин никак не выйдет. Может закажете лапшу?
Сладкий рис? Пироги с овощами?
– Но почтенный, – вежливо-настойчивым тоном возразил Оррик. – Я
даже здесь, в зале, чую запах жарящегося мяса.
– Ах, почтенный господин путешественник, –запричитал смотритель.
– Вы же сами видите, что наша станция стоит на перевале, люди здесь
селиться не хотят, до деревни, где можно купить какую-никакую
живность на еду, почти полдня пути, охотники добычу продают не
каждый день.
Он понизил голос:
– Обычно мы держим запас для почтенных господ, но так уж вышло,
что вон тот… господин явился раньше вас и купил себе на ужин
последнего поросёнка, что у нас был. Нет, не думайте, заплатил как
полагается.
Оррик глянул в сторону единственного гостя почтовой станции,
кроме себя. А тот глянул в ответ, видно услышал весь разговор. Для
дваждырождённого это могло быть несложно. А перехвативший у Оррика
поросёнка гость явно был дваждырождённым.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, почему смотритель,
говоря об этом человеке, счёл нужным особо упомянуть о его
платежеспособности и не сумел добавить «почтенный» к
«господину».
Дваждырождённым-то этот человек может и был, но почтенным
определённо не выглядел. Высокий, жилистый, довольно молодой,
нестриженный-небритый. Длинные и необычно светлые волосы собраны в
хвост. Одежда из дешёвой синей ткани, потёртая, выцветшая и не раз
заштопанная, на поясе ножны с кривым ножом. А ещё одни ножны, с
длинной саблей, положены на скамью рядом, чтоб не мешались. Лицо
суровое, особенно для своего возраста, взгляд насторожённый. В
общем, только татуировок и безвкусных украшений не хватает, чтобы
завершить образ разбойника. Правда, бедноват. Дваждырождённый
разбойник на Ступени Молодости – хоть и только её основании, если
судить на глазок – уж как-нибудь награбил бы на одежду получше.
Настоящий лесной удалец, приобретя такую силу, будет ходить в
шелках, пусть даже замызганных и рваных, чтобы все сразу понимали,
как он крут.
Оррик повернулся обратно к смотрителю. В лице смотрителя не было
заметно испуга, которого можно было бы ожидать, если б в зале сидел
разыскиваемый преступник. Оррик сам недавно был вне закона в
Великом Инзе. Он прекрасно знал, что людям на почтовых станциях
полагалось помнить описания опасных преступников наизусть.