Анна Ивановна поздно родила дочь Наташу, когда ей было уже под
сорок. Теперь, в свои почти восемьдесят, она бодрилась. Густо
мазала морщинистые губы бесцветным блеском, убирала остатки волос,
зализывая под косынку. Их у нее было две. Будничная и праздничная.
Одна белая, другая белая с красной тонкой каймой.
Наташа носила, не снимая, старый золотой крестик на тонкой
цепочке. Анна Ивановна обзавелась деревянным, из монастыря
Матронушки, на простом черном гайтане.
Родом она была из Тульской области, и святую старицу Матрону
почитала своей личной заступницей. А порой почти в подруги
записывала. Могла пожаловаться, глядя на икону. Разговаривала с
ней, когда дочь и, упаси Боже, внучка не слышали.
Ближе к полудню четырнадцатого октября, после праздничной
службы, Анна Ивановна не без труда, с отдыхом, взгромоздилась на
свой четвертый этаж. Дом без лифта – то-то старикам зарядка.
Умылась. Попила святой воды, которую взяла с собой в маленькой
пластиковой бутылочке. И решила приготовить шарлотку. Дачи у
Кузнецовых не было. Но соседка иногда делилась яблоками или
овощами. А Наташа помогала их оболтусам с математикой. Это с
дочерью она общий язык найти не могла, а с чужими детьми
легко-запросто. Объяснить самое сложное – с юмором, что называется
на пальцах, – умела.
Итак, Анна Ивановна, взялась за тесто. Потом помыла и стала
нарезать яблоки тонкими дольками. По кухне ширился, распространялся
тонкий, кисло-сладкий аромат. Крупные желто-зеленые яблоки с
пятнышками и червяками на вкус были невероятно хороши. Хотя,
мысленно покапризничала Анна Ивановна, кислинка могла бы быть и
полегче.
Упала икона Матронушки на полке – бам! Не на пол – на стол. Анна
Ивановна в такие моменты грешила на электрички. Платформа была от
дома Кузнецовых в пяти минутах быстрой внучкиной ходьбы.
Но вроде бокалы и кружки не звенели, как изредка бывало, если
особенно тяжело груженный состав проползал ночью.
Анна Ивановна вернула икону на полку. И поняла, что на сердце не
просто тяжело – камнем давит.
Села на табурет. Осмотрелась. Сначала подумала, что помирает.
Что ее время пришло. Потом поняла, что нет, но груз становился все
весомей. Начало ломить в висках.
– Алена!
Анна Ивановна осознала это, угадала.
– Алена! Аленушка…
Заплакала, проковыляла умыться. Трясущимися руками набрала номер
своей подружки, уже десять лет как удалившейся от мира в монастырь
в глубинке. Там она, бывший фармацевт, трудилась травницей.
Похудела почти на тридцать килограмм, передумала помирать и слыла
если и не старицей, то особенной монахиней. Тонким ручейком к ней
тянулся народ. За сборами лекарственными и советами, душевной
поддержкой.