— Ранили, — сказал я. — Ерунда, мясо заросло уже.
— Ну и слава те, Христе, — выдохнул он. — Как говорится, гость в
дом — радость в дом, проходите, негоже посередь двора-то
стоять…
Мы с дядькой пошли за ним в дом, мастер походя отдал какие-то
указания своим работникам. Его супруга торопливо выставила на стол
угощение, налила горячего сбитня всем троим.
— Ты, верно, на войну ездил? — спросил меня мастер. — Как в
бою-то пищали?
— Ездил, да повоевать не удалось, — сказал я. — Ничего пока
сказать не могу.
— Ну, найдётся ещё на твою долю ворог, — сказал Андрей Иванович.
— А я, пока ты ездил, пищаль винтовальную сготовил всё-таки. Долго
делать её, да и дорого, но пять штук смастерил всё же. И малых
обрезов, как ты говорил, тоже сделал десяток.
— Я в тебе и не сомневался, Андрей Иванович, — улыбнулся я. —
Проверяли винтовку-то? Пристреливали?
— Пороха сыпанули малость, пальнули, чтоб ствол проверить, да и
всё, стрелять не стреляли, — признался мастер. — Пульки зато
сделали, как ты говорил. С выемкой. И впрямь лучше.
— Вот и здорово, — улыбнулся я.
Мастер вдруг поднялся из-за стола, отошёл в другую комнату,
быстро вернулся. Положил на стол увесистый мешочек, туго набитый
деньгами. Звякнуло.
— Это что? — спросил я.
— Как что? Доля твоя, за пищали, — сказал он. — Заказов море, не
успеваю толком, все на пищали новые, токмо их теперь и делаем.
Отказываться от денег я не стал, взял, сунул за пазуху. Мелочь,
а приятно. Он, похоже, в этот мешочек с каждой сделки
откладывал.
— Благодарствую, Андрей Иваныч, — кивнул я. — Только ты мне
лучше пистоли покажи.
— Чего показать? — не понял он.
— Обрезы, — сказал я.
Я бы не отказался от рейтарского пистоля или двух. Всё
пригодится.
— Это запросто, это сейчас! — улыбнулся мастер.
Он метнулся куда-то на улицу, видимо, в мастерскую, я же
неторопливо пил сбитень, растворяющийся горячей пряностью на языке.
И ничуть не хуже чая, который из Китая на Русь ещё не доехал. Хотя
лично я не отказался бы от чашечки, ради такого можно и посольство
в Монголию и Китай отправить. Скупать самый дешёвый у китайцев,
подсадить англичан на чай и жировать на монопольной торговле через
порты Русского Севера… Мечты, мечты. Европейцы с ним, кажется,
вообще пока не знакомы.
Андрей Иванович вернулся быстро, выложил на стол передо мной
промасленный холщовый свёрток. Я осторожно развернул его, обнаружив
перед собой вполне классического вида пистоль с кремневым замком,
сделанный уже не впопыхах, как пищали, а со всем тщанием. Украшен
резьбой, подобно пушкам Ганусова, даже деревянные ложе и рукоять
оказались покрыты лаком. Я покрутил его в руках.