Княгинюшка прыснула в кулак:
- А я и не говорю! Это ты такое присловье любишь, а я – нет.
Сего молодца Палашка как-то на торгу присмотрела, мне донесла –
мол, так на князя похож. Вот я и подумала – может, сгодится?
- Умная ты у меня.
- Я, Егорша, запасливая. Людьми-то зря раскидываться – зачем?
Нынче не нужен, а потом – вдруг?
Егор ласково погладил жену по плечу: двойник – это было здорово,
особенно, в свете предстоящего предприятия. И хорошо, что Еленка
устроила все в тайне – уж это она умела, интриганка еще та! Теперь
об одном голова болела – как бы этого двойника от лишних глаз до
поры до времени упасти?
- Горшеня, шапку одень, - вдруг приказала княгиня.
Парень послушно исполнил приказанное, натянул на голову
треух.
- Ну? – Еленка победно взглянула на князя. – Кто в нем тебя
узнает?
- Так – нет, - всмотревшись, согласился Вожников. – Но, ежели
шапку снимет…
- А он еще бороду отрастит, окладистую, как у твоих ватажников
многих. И – космы. Потом, как нужда придет – бороду ему подбреешь,
космы острижешь.
Егор почесал бородку, усмехнулся – ну, что тут скажешь?
- А ты паря, ведаешь ли, на сколь опасное дело идешь?
- Инда так, ведаю, - спокойно ответил двойник. – За то и плату
прошу.
- Я ему немало уже заплатила, - влезла в беседу Елена. – За то,
что просто сюда пришел. И домочадцев его на полный кошт возьму, с
долгами расплатятся.
- А ты, Горшеня, вообще, кто? – Вожников задумчиво покусал губу.
– Может, беглый?
Парень покачал головой и размашисто перекрестился на висевшую в
красном углу икону Николая Чудотворца:
- Да не из беглых, княже – вот те крест! С родичами на рязанской
земле крестьянствовали – потом Едигей со своими татарами. Один и
уцелел из мужиков-то. А сестры остались – замуж надобно выдавать
бы… А язм так, с артелью плотницкой странствовал. Башню, князь,
тебе строили, да староста наш, Козьма, обманул при расчете, так что
мне теперь – хоть куда. А опасностей я не боюсь – навидался.
- Понятно, - выслушав, кивнул Егор. – Ну, что ж – пусть
будет.
***
Как и планировал молодой заозерский князь, большую часть своих
ратников он оставил у нижегородских князей, Ивана и Данилы
Борисовичей, с коими сдружился еще в ту пору, когда только оказался
здесь, сразу после нашествия Едигея. Князья приняли давнего своего
знакомца ласково, сразу устроили пир, и обещали поспособствовать с
ладьями.