Оглянувшись, Яндыз поднял вверх руку в расшитой золотой нитью
перчатке:
- Лучники – вперед. Во-он по тому овражку. Как мы подскачем
ближе, начинайте метать стрелы. Да! Сначала огонь – из ручниц и
гаковниц – по первой телеге. Пусть встанет намертво – ясно?
Кивнув, командир лучников – высокий нескладный парень со
сломанным носом и нехорошим взглядом меленьких, глубоко посаженных
глаз – не говоря ни слова, поворотил коня.
Лучники помчались к оврагу, словно стая волков, почуявших
добычу, стоившую того, чтоб поскорей вонзить в нее клыки. Проводив
воинов взглядом, Яндыз улыбнулся и надвинул пониже шлем, высокий, с
золоченою полумаской и стальными полосками вместо кольчужной сетки
- бармицы. Обернулся:
- Ну, едем. Оженя, твоя сотня пусть обходит слева. Там болото,
похоже. Смотрите, не утоните.
- Ниче! – ухмыльнувшись, кудлатобородый кивнул своим. – За мной,
парни.
Еще один отряд помчался к дороге, сливаясь с низким тускло
светящимся палевым цветом небом. Царевич выдержал паузу, и, тронув
поводья, пустил лошадь по склону холма вниз, чувствуя позади
хриплое дыханье коней и лязг доспехов.
Голые ветки ольхи и рябины хлестнули по шлему, зачавкала под
копытами не по-ноябрьски сырая земля. Вот и вербы, вот – справа –
овраг, а вот и дорога – и последний воз, и воины…
- Ау-у-а-а-а!!! – выхватывая саблю, хрипло закричал Яндыз, кидая
коня вперед, на враз ощетинившихся копьями стражей.
Ну, конечно, нападавших уже заметили – трудно было бы не
заметить подобное воинство, и опытный в подобных делах царевич
ничего иного не ждал…
Где-то впереди истошно затрубил рог и тут же, словно в ответ
ему, рявкнула небольшая пушчонка – гаковница – с полпуда весом,
стрелявшая ядрышками размером с грецкий орех. Со всех сторон со
свистом полетели стрелы…
Удар вражеской сабли пришелся по шлему Яндыза, но это был первый
и последний пропущенный (специально пропущенный!) чингизидом удар.
Изогнувшись вперед, царевич ловко поразил противника в шею, и тот,
обливаясь кровью, повалился с коня в дорожную грязь.
Яндыз тут же взялся за следующего, в глазах зарябило от
мельканья клинков, копий, шестоперов и палиц. Ржали кони, хрипели
раненые, все что-то орали, а кто-то бился молча, стиснув зубы – как
сам царевич.
Удар! И выбитая из рук врага сабля, улетев было к небу, уныло
шлепнулась в грязь! Снова рявкнула гаковница… или ручница –
пушчонка совсем маленькая, с рук можно стрелять – зато так и
названа.