Петр Третий. Наследник двух Корон - страница 5

- Карл!

Невысокое тело щуплого мальчика почти неслышно упало на пол.

- Vad fan! Мамки хреновы, кто этого хлюпика сейчас сюда притащил?

- Господин Фридрих, так это, с отцом же попрощаться мальчику…

- Румберт, Herregud! В Кирхе простится! Унеси герцога, сейчас епископ придет!

- Слушаюсь господи фон Брюммер!

- Дышит хоть?

- Дышит.

- Живуч, бестия. До вечера за ним пригляди, А то помрёт ещё…

- Слушаюсь…

- Что встали клуши? Кто за вас в порядок будет приводить покойного?

Фридрих фон Брюммер уже потерял интерес к мальчику передав заботу о нем лакею. Карл Петер Ульрих, конечно, уже несколько минут как герцог Готторпский, но по его малолетству ему до властного скипетра надо дожить. И уже из этого сироты не выйдет ни его двоюродный дед Карл, ни его дед Петер. Так что фон Брюммер не видел причин отвлекаться на мелочь.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. МАРСОВО ПОЛЕ. ДВОРЕЦ ЦЕСАРЕВНЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ.НОЧЬ НА 25 ноября (6 декабря) 1741 года.

Ночь. Редкие огни за окном. Спит столица.

Шувалов склонил голову:

- Государыня, нам пора.

Цесаревна кивнула. Да, она ещё не Государыня. Может вместо трона попасть «на приём» к Ушакову, но выбора нет, тут или всё или ничего. Где «ничего» - это пыточная Ушакова и казнь через колесование. Даже помилование в виде лишения титулов, имущества и вырванного языка ей не будет полагаться. Леопольдовна не пощадит её. Разве что смерть после «приёма» у Ушакова покажется избавлением.

- Да, любезный мой Александр Иванович. Едем.

Шувалов помог ей с шубой поверх сверкающей при неуверенном свете свечей кавалерийской кирасы.

Лестница.

Возок.

Ночь.

- Господа, я благодарна вам за всё.

Воронцов и Шувалов склонили головы.

- Госпожа, мы с вами до конца.

Всё или ничего.

- Едем, господа.

Ночной Петербург. Ночные зимние улицы и застывшие льдом каналы. Редко из каких окон брызжет свет свечей. Город словно затих. Словно замер. Лишь глухой топот копыт.

Возок стремится вперёд.

Цесаревна изображала решительность и твёрдость намерений, но, в реальности, на душе было тоскливо и страшно. Очень страшно. До дрожи.

Позавчерашний разговор с правительницей России Анной Леопольдовной показал, что жизнь Цесаревны висит на волоске. Фактическое обвинение в государственной измене и подготовке государственного переворота. А это смертная казнь. Никаких вариантов. Никакого помилования. Таких, как Цесаревна в живых не оставляют.