— Не сомневаюсь, — загадочно улыбнулся король, двинувшись к
своему месту, — давайте закончим с приветствие и приступим к ужину.
Повара сегодня постарались на славу, так что не будем оскорблять их
тяжкий труд.
Гости, не стали возражать и приняли приглашение короля
умостившись за широким столом. Справа уселись дети, подле
принцессы, а супруги Веларионы сели напротив.
Начало трапезы явно было неловким и зажатым. Корлис и Рейнис,
все еще смирялись с изменениями короля, невольно погружаясь в
мысли.
Но король своим радушием и участливыми вопросами вскоре,
заставил их расслабиться.
Дети были особенно рады такому вниманию и охотно отвечали
королю, не забывая кушать сладости время от времени, которые щедра
подкладывала им принцесса, что сидела по соседству.
Конечно же Рейнира и дети, стойко игнорировали недовольные
взгляды Рейнис, которые она бросала то на детей, то на
сладости.
Через некоторое время, все насытились и Рейнис решила задать
вопрос, на который ее муж все никак не решался.
— Благодарю за чудный ужин, государь, — начала Рейнис, обратив
на себя всеобщее внимание, — не сочтите за дерзость, но чем мы
заслужили подобную честь?
— Я просто хотел провести время с семьей, — Визерис быстро
нашелся с ответом и грузно упал на спинку стула, прикрыв на
мгновение глаза.
— И все? — не унималась Рейнис, чувствуя подвох, — можно
спросить прямо, кузен?
— Буду только рад, — махнул он рукой, дозволяя такую
вольность.
— Для чего ты нас позвал? — нахмурилась Рейнис игнорируя
недовольный «фырк» мужа, — наши семьи не столь близки, несмотря на
общую кровь.
— Вот именно, Рейнис, — грустно улыбнулся король, обводя
взглядом детей, что заинтересованно уставились на него, — помнишь
как дядя Эймон говорил, что трудности закаляют мужчину, а боль
имеет чудесное свойство делать мудрее даже дураков?
— Да, — озадаченно моргнула принцесса вспомнив наставления
своего отца.
Принц Эймон любил философию и часто наставлял маленьких
Таргариенов не разделяя на своих и чужих.
Рейнис частенько вспоминая его слова, которые тот растолковывал
детям с одухотворенным видом умудренного жизнью мудреца.
— Скажем так, после болезни я стал настоящим мудрецом, — хмыкнул
король, потупив глаза и еле заметно поежился от одних только
воспоминаний о той кошмарной болезни.
Никогда еще ему не было так больно и неприятно.