Он старался не слишком углубляться в
воспоминания. Хорошие моменты, коих было немало, легко превращались
в наркотик, и приходилось страшным усилием воли себя ограничивать,
не ворошить их лишний раз, как бы ни хотелось. И оставались только
плохие. Которые предпочел бы забыть. Вольфрам терпел их просто из
фатализма - против законов природы человек бессилен. Даже если он
не совсем человек. И невольно рассматривал снова и снова. С годами
это всё больше напоминало мазохизм. Случалось, что время, место,
мельчайшая детальили неосторожно брошенное слово отправляли его
разум далеко в прошлое. А в этот раз обстоятельства сложились ну
просто хуже некуда. Он снова сидел за пультом. Из боя - в бой, из
прыжка - в прыжок. И снова обреченный корабль, который догонят
охотники. Рано или поздно.
Бороться с этим бесполезно - будет
только хуже. Вольфрам закрыл глаза и стал вспоминать...
Огромный крейсер плыл в пустоте,
окруженный полем собственных обломков. Сутки назад он был могуч и
прекрасен, восхищал обитаемый космос совершенством инженерного
гения и внушал трепет смертоносной эффективностью. Флоты многих
планет в панике отступали, даже если он шел в поход один.
Спокойная, но неумолимая мощь, заключенная в изящные, лаконичные
обводы корпуса. Сплав двух талантов - художника и инженера. Таким
он был лишь сутки назад...
Теперь же от былой красоты мало что
осталось. Некогда грозный корабль ничуть не походил на себя
прежнего. Корпус разорван на части, броня изрешечена автопушками,
пробита торпедами и оплавлена ядерными взрывами. Обломки
рассыпались вокруг на десяток километров. Корабль был мёртв и
дрейфовал в никуда.
Но внутри, в одном из отсеков, еще
теплилась искорка жизни.
Это была рубка управления.
Просторная, на десять человек. Панели облицовки были сорваны,
экраны разбиты, искрила проводка, воздух с тихим свистом выходил
через пробоины, утягивая за собой капли воды и мелкий мусор.
Аварийное освещение, мигая, выхватывало из темноты людей, сидящих
за пультами. Забрала шлемов скрывали их лица, но что-то неуловимое
в позах явно выдавало - они все мертвы.
Но два кресла по левому борту
пустовали. И у последнего целого пульта парили в невесомости два
человека. Первый был без скафандра. Он держался одной рукой за
пульт, второй за спинку кресла, а еще двумя держал второго. Рук
было четыре.