К тому времени Аля не общалась с отцом уже несколько месяцев.
Мать на вопросы о нëм лишь пожимала плечами. Отец был
градостроителем и работал на Земле, однако спрос на земных
специалистов в космосе стремительно рос, и Аля объясняла себе
исчезновение отца тем, что он тоже улетел в другой Слой. Но почему
тогда не оставил для неë ни подарка, ни послания? Наутро после дня
рождения она спросила об этом мать — тогда и услышала, что вторая
жена отца просто-напросто запретила ему общаться с дочерью.
Уже в студенчестве Але пришло в голову, что мать могла сказать
неправду, и девушка нашла отца в социальных сетях. Он был жив и
здоров, по-прежнему строил города на Земле и воспитывал близнецов —
сына и дочку. Аля попыталась с ним связаться. Ответ пришëл от его
второй жены, он был лаконичным: «Александрина, алименты выплачены
вам в полном объëме. Пожалуйста, никогда больше нас не
беспокойте».
Главным, что Аля помнила о матери, была еë красота. Мать,
чрезвычайно гордившаяся тем, что эта красота — природная, была
актрисой. Она играла в традиционном театре и в рассчитанном на
узкий круг ценителей «живом кино» — таком, все роли в котором
исполняли живые люди. В детстве Але казалось, что мать — настоящая
фея, выпавшая в реальный мир из волшебной зимней сказки.
Когда родители перестали жить вместе, Аля решила, что отец
сделал что-то ужасное и мать его прогнала. Мечтала даже, что он
придëт, попросит прощения, и всë станет, как раньше. Представить
себе, что отец ушëл сам, она не могла — разве кто-нибудь, в здравом
уме и твëрдой памяти, откажется от прекрасной сказочной феи? Со
временем Аля поняла, конечно, что именно так и произошло — мать
ненавидела отца той полнокровной неутихающей ненавистью, какая
бывает только у брошенных женщин. Но самой Але это понимание уже
ничем помочь не могло.
Будь она похожа на мать, возможно, всë сложилось бы иначе. Но
Аля пошла в отца, и чем ярче проявлялось сходство, тем сильнее
становилось раздражение, которое она вызывала у матери. «Такая же
блëклая, как отец», «такая же бестолковая, как отец», «такая же
неряха, как отец», «такая же бука, как отец» — слышать подобное для
Али было делом совершенно обычным.
Выйдя замуж за папу-Мишу, мать из Маргариты Жабко превратилась в
Маргариту Воскресенскую. Аля же так и осталась Жабко. И ей пришлась
привыкнуть к тому, как пренебрежительно может звучать еë фамилия,
поскольку бывшего мужа иначе, чем «Жабко», в разговорах с другими
людьми мать не называла.