За круглым столом уже сидели трое: капитан, рядом с ним,
прильнув к нему плечом – навигатор Ясмин, его красавица-жена и
бывшая Алина однокурсница, а через стул от Ясмин – Прохор Петрович,
милейший дядечка лет пятидесяти с окладистой рыжей бородой.
Первый взгляд на Роберта всегда давался Але непросто, как взгляд
на солнце. Поэтому, прежде чем поздороваться, девушка обвела
глазами кают-компанию. Сводчатый потолок над ней сейчас был
прозрачным, и через него было видно небо – пока ещë земное небо, в
котором клубились низкие сизые облака. «Принесу в эту комнату цветы
из оранжереи, – сказала себе Аля, – с цветами здесь будет гораздо
лучше». И только потом посмотрела на собравшихся и вымолвила с
усилием:
– Всем доброе утро!
– Здравствуйте, Александрина, – церемонно, но приветливо ответил
Роберт.
– Доброе утро, Санечка! – прогудел суперкарго, покосился на кота
и буркнул беззлобно: – А ты, Джонатан – изменник, наглая твоя рыжая
морда.
– Привет, Жабуля! – расцвела улыбкой Ясмин.
Аля тихонько села между Ясмин и Прохором Петровичем, который
заботливо отодвинул для неё стул. Ей казалось, что ни один мускул
не дрогнул на её лице, когда она услышала прозвище, прилипшее к ней
в незапамятные времена, но, должно быть, она ошиблась – потому что
Ясмин вдруг вскочила и схватила её за руки.
– Господи! Что я несу! Александрина,
дорогая, прости меня, это было грубо.
Большие, чуть раскосые серые глаза жены Роберта стали ещё
больше, яркие пухлые губы расстроенно округлились, щёки залил
румянец, отчего она совсем уж немыслимо похорошела.
– Ерунда, Ясмин, ничего страшного, от детских кличек очень
сложно избавиться, – отмахнулась Аля.
– «Сложно» не значит «невозможно», – качнула головой Ясмин,
отпустила Алины руки и вернулась на своё место. – Всё, лично я твоё
прозвище уже забыла! У тебя прекрасное имя, но очень длинное – как
его лучше укоротить? Тебе нравится имя Сандра?
Сандра так Сандра, почему бы и нет?
– Вы как хотите, а для меня Александрина останется Санечкой, –
вмешался Прохор Петрович.
– Ой, да зовите как угодно, – засмеялась Аля и потянулась к
блюду с оладьями.
Ей и в самом деле было всё равно. Её и «Жабуля»-то задела только
потому, что это услышал Роберт. Если уж на то пошло, для такой
страшилы, как она, более мягкого прозвища не придумать, обижаться
абсолютно не на что.