До кладбища на окраине города он добрался быстро.
Куда больше времени ушло на поиск могилы. Пришлось много бродить
по тропинкам, вглядываясь в надписи на надгробиях. Искал
относительно недавние. И нашёл, тяжело вздохнув и внутренне
сжавшись.
Вот она. Мама. Глядит из фотографии прямо на него с немым
вопросом. Костя не мог присутствовать на похоронах, о чём теперь
жалел. Он любил свою мать, пусть иногда даже на звонки не отвечал.
И сам звонил редко. Её рыдания в трубку – это откровенно дерьмовая
затея; рыдания и причитания лишь попусту резали душу, когда он и
без того находился постоянно на пределе своих возможностей. О
тяжёлой болезни Костя узнал уже после её смерти, когда брат прислал
сообщение – то были попросту невыносимые дни, Костя едва ли не
сошёл с ума от чувства вины. Тогда вообще многое на него
навалилось, многое рухнуло и обратилось в пепел. Как назло –
проблемы редко приходят одни.
Мать умерла от стремительно развивавшегося рака – видать, от
переизбытка стресса и несчастий. Всё-таки, из семьи ушёл отец.
Исчез, пропал. Куда и зачем ушёл? Константин задавался тем же
вопросом многие месяцы. Семью снедали беды, одна за другой, будто
что-то незримое пыталось всех их доконать.
-- Прости, мам, -- сказал Костя через полчаса этой тоскливой
встречи. Он взвалил на плечи тяжёлый рюкзак, поднял с земли плотно
набитые сумки и зашагал по дороге на выход. К родному дому.
***
Костя шагал по знакомым улицам, и на душе его становилось
немного теплей. Каждый двор, каждый переулок – отдельное
воспоминание. Тут были и друзья, и первая любовь, и драки на
районе. И мистические походы с ночёвкой на лесистую гору за
городским водохранилищем. И спуски в глубокие заброшенные карьеры в
пригороде на севере. И прятки с догонялками от злобных сторожей на
горно-обогатительном комбинате. Счастливое детство. Школьные годы
он провёл здесь.
Столько всего было в прошлом – это даже не умещалось в голове.
Будто всё это – некогда просмотренный в кинотеатре фильм, а вовсе
не его собственная жизнь. Теперь же глаза изменились – вместе с
миром, который они в себе отражали.
И вот, спустя годы, Костя вновь стоит перед родным подъездом.
Перед родной пятиэтажкой, серой, незыблемой и исписанной
граффити-рекламой местной наркоты.
Набрал домофон – никто не ответил. Ожидаемо. Недолго протоптался
у подъезда – встретились соседи, которые с удивлением узнали его.
Перекинулись дежурными фразочками. Запустили в подъезд «чтоб не
мёрз» и позвали к себе на чай, но Костя отказался – ему не хотелось
навязываться, да вести более глубокие разговоры, чем «как дела, где
был? Ну и как