— Болит, — с готовностью кивает Олеся, удерживая меня за руку, — и душно. Откроешь окно?
Бред, конечно, но, глядя, как она старается не косить взглядом за мою спину, хочется улыбнуться. Это обещанная старость? Неужели на молоденьких девушек скоро мне останется только смотреть? Приподняв её голову за подбородок, убеждаюсь, что нет, не скоро. Потому что за последние двенадцать часов ничего не изменилось — эту конкретную особу мне всё ещё хочется запереть в собственной спальне. В идеале пожизненно.
— Открою, — короткий вздох, и я действительно иду к окну. — А ты бы, полудурок, пользовался отсрочкой и валил на все четыре стороны, пока можешь. — Не поворачиваюсь, зная, что меня и так прекрасно слышно.
— Лесь, мне нужна твоя помощь! — Слышу вместо звука удаляющихся шагов. — Меня не так сложно найти, а Лагиненко за свою шкуру…
— Заглохни.
Из-за беспокойства вот за это она упала в обморок? По-моему, некоторых проще добить, чтобы не мучились, но русские женщины и правда, самые жалостливые в мире. К сожалению. Поэтому, вернувшись к Олесе, я сажусь перед ней на корточки, ловлю тревожный взгляд.
— Ты же понимаешь, что я не дам тебе туда сунуться?
Молчание и упрямо прикушенная губа. Вздохнув, я касаюсь её подбородка большим пальцем, заставив прекратить над собой издеваться, хотя с бОльшим удовольствием обошёлся бы способом поинтереснее. Но здесь полудурок, а вчера сам себе я пообещал хотя бы попытаться стать нормальным.
— Олесь, я же быстрее прикопаю его под кустом, чем дам тебе навредить. А он уже вредит.
— В обморок я могла упасть и после твоих дорожных выкрутасов, — не сдаётся она.
— Но не упала же.
Крыть нечем, это понимаем мы оба. Как и то, что она не успокоится, а кое-кому всё-таки придётся вытаскивать этого кретина из задницы, в которую он влез. Мне же для полного счастья только разборок с местными авторитетами и не хватало.
— Я помогу Владану, а ты со своим раздутым эго можешь катиться к своей…
Самсонов, у нас проблемы.
Очень может быть, потому что лёгкое, но уверенное прикосновение своих губ к её я замечаю уже постфактум. Кстати, то, что она не сопротивляется, уже можно засчитать за свою победу или справедливее отнести на счёт полудурка, которого Олеся защищает?
Но гораздо хреновее то, что это затягивает. Романовская затягивает, и их схожесть с Кирой играет для меня всё меньшее значение, хотя прошло всего три дня. Три дня, после которых я собирался праздновать успешное покорение одной ехидной заразы, а вместо этого проигрываю по всем фронтам. И ничего не могу с этим сделать.