Меня, кстати, не покидал вопрос:
почему Далемир так переживает за Лету? Я с ними уже три дня и не
заметил, чтобы он сильно беспокоился о ней раньше. Так что же это:
любовь или обычная забота о члене команды?
Ещё больше меня удивили его
слова:
– Мы можем позвать на помощь.
– Кого?
– Тут есть формация.
Он указал на стену, где действительно
была сложная сеть чёрных рун и геометрических фигур. Сейчас она
выглядела неподвижной, но стоило к ней прикоснуться – сразу же
активировалась бы связь со школой, а значит, и с культиваторами.
Достаточно было произнести слова вроде «беда» или «опасность»,
чтобы привлечь их внимание.
Однако Елох вмешался:
– И что с того, что тут есть
формация? На неё нельзя нажимать по пустякам. Это огромные штрафы
для всех нас. Да и что мы скажем? Они посмеются и вряд ли
отправятся искать Лету.
Елох явно боялся наказания от школы.
Он считал, что нельзя беспокоить других, пока свои проблемы можно
решить самостоятельно.
– И что ты предлагаешь? Оставить всё
как есть?
– Нет. Мы можем сосредоточиться на
твоей миссии, – предложил Елох, имея в виду сбор компонентов для
закалки мозга. – А Лету всегда можно будет встретить по пути. И
если нужно – силой её забрать. Уговор?
– Уговор, – коротко ответил
Далемир.
Он кивнул, заметно повеселев.
Казалось, его настроение улучшилось: он встал и начал ходить из
угла в угол, погружённый в размышления. Затем достал карту и
компас, погрузившись в размышления: «Куда могла пойти Лета?»
Я тем временем поднялся и молча
наблюдал за ним. Что-то мне подсказывало: искать ингредиенты для
закалки мозга мы уже не будем. Теперь наша цель – найти Лету.
Эх… Знал бы заранее, что всё так
обернётся, я бы ночью проснулся, накинул на неё верёвку и
связал.
…
Мы покинули безопасное убежище, но,
по сути, ничего не изменилось – мы всё так же двигались всё глубже
по тёмным пещерам. Каждый наш шаг отдавался гулким эхом.
Топ. Топ.
И постоянно казалось, что за нами
кто-то идёт. Впрочем, это была всего лишь иллюзия звука.
Далемир привычно шёл впереди. Он не
торопился, но и не замедлял шага, держась своего обычного ритма.
Мне нравилось, что, несмотря на бурю чувств, которая наверняка
бушевала внутри, он сохранял хладнокровие.
Это был явный признак человека,
который умеет контролировать свои эмоции, а не позволять им
управлять собой.