Я – не толстушка. Ну, может, чуть пухленькая, но… Такова моя
конституция. Это мачехе хорошо: она может провести за пиршественным
столом три часа и встать из-за него такой же тощей, как и была. А
мне стоит съесть один лишний пончик — и всё, животик безжалостно
округляется. И приходится потом колоть дрова, бегать с санками или
тащить чугунки мыться на речку, чтобы хоть как-то вернуть талию
снова на место. И ведь это я ещё постройнела! Когда была
отроковицей, всё было намного-намного хуже, и маменька ласково
звала меня хомячком, а тётушка со стороны отца любила потискать мои
толстые щёчки…
– Ну и зря, – брякнула я раньше, чем успела подумать. – Мы очень
выгодны в хозяйстве. С нами не холодно и всегда мягко. Да, мы,
конечно, любим поесть, зато всё простим за одно лишь пирожное. А
ещё мы тёплые. Но сейчас разрешите мне пройти, а то вдруг кто-то
выйдет и придётся вам всё ж таки жениться на некрасивой
толстушке.
Я растянула губы в улыбке, невольно оскалившись, и решительно
направилась прочь, закинув край полотенца на плечо на манер
античного цезаря.
Мужчина проводил меня задумчивым взглядом (я лопатками чувствую
такие вещи). Ну и пусть. Медленно свернув на лестницу, я бросилась
к себе в комнату. Лихорадочно натянула две юбки, какую-то блузу,
снова закрутила всё ещё мокрые волосы, сунула ноги в деревянные
сабо и побежала во внутренний двор.
– Гарм! – закричала отчаянным шёпотом. – Гарм!
Ну где же ты, мой единственный защитник?!
Тревога за несчастного пёсика напрочь вышибла из меня мысли о
происшествии в коридоре. Если бы шла война, то я бы точно услышала
крики за стенами, а если, например, город захвачен, то зачем
нервничать сейчас?
Двор был весь продырявлен тёмными ранами луж, каждая из которых
дробила луну. Под подошвами чавкал разомлевший снег. И тут вдруг
слева от меня, ближе к двери в кухонный подвал, раздался визг,
потом – пронзительный лай. Я бросилась туда. И увидела за лестницей
прыгающий грязно-белый комочек. Гарм!
В углу визжала крыса, а мой герой скакал перед ней и звонко
лаял. Я умилилась, а затем решительно подошла, подхватила грозного
пса под брюшко и потащила домой. Гарм извивался и рычал, пытаясь
вернуться к оставленной вражине, а потом, когда мы уже поднимались
по грязной лестнице, просто глухо ворчал и бил по руке хвостиком.
Да мой же ты боевой пёс!