Добряк, или как там его зовут на самом деле, нагнулся и поднял
шляпу, с укором глянув на промокшую сигарету. Отряхнув головной
убор от воды и грязи, он сделал шаг назад, растворяясь во тьме.
* * *
Закончив с бумажной волокитой, управительница небрежно подняла
ребенка на руки, словно тот был кулем с одеждой, а не живым
человечком.
Посыпая чехоточного, личинку человека, приют, район, город и
бога самыми отборным ругательствами, женщина поднималась по
трескучей лестнице. Еще в прошлом месяце девочка Элис сломала здесь
ногу, но ступени менять не стали. Даже дыру не заделали.
С каждым пролетом брань становилась все красноречивей и
отборней. Какой-нибудь ученый, возможно, сделал бы вывод о прямой
зависимости количества пройденных метров и нецензурного словарного
запаса. Впрочем, сама управительница сделала лишь один вывод — этот
проклятый зеленоглазый мозгляк принесет ей немало бед.
Бывшая шлюха хоть и не верила в бога, зато верила в приметы.
Появиться в такую мерзкую ночь, да еще и на руках чахоточного —
подобной участи не очень-то и позавидуешь. Видимо сам факт того,
что ребенку предстоит стать очередной сиротой Хай-гардена, не
очень-то и волновал суеверную тетку.
Остановившись на четвертом этаже, покрасневшая хозяйка
переложила ребенка на левую руку, правой стянула чепчик и принялась
вытираться им, пользуя вместо платка.
Жирный пот оставлял не только неприятный запах, но и столь же
пакостные отметины на и без того пожелтевшем предмете ночного
туалета.
— Принесли же тебя черти на мою голову, — с отдышкой, буквально
задыхаясь, прорычала мадам.
Ребенок, моргнув, не подал и виду, что его как-то задели
прозвучавшие слова.
— Мерзкий ублюдок, — прошипела управительница.
Что ж, несмотря на необъятные габариты и трясущийся под
ночнушкой жир, диапазону её голосовых способностей мог позавидовать
иной лектор.
Шипя, причитая, рыча, цедя, сплевывая, гаркая, скрипя и даже
шепча, она все же смогла добраться до инкубатора. Так работники
"св. Фредерика" называли угол, где воспитанники жили до трех лет.
Потом их разбрасывали по комнатам и переводили на другие этажи. Чем
ниже — тем старше, а чем старше — тем озверелей.
Я вас не обману, сказав, что некоторая, не самая малая часть
криминала Хай-гардена, некогда обиталась именно в этом приюте.
Малыш, кажется, даже не удивился очередному дверному скрипу. Но
стоило только прозвучать первой ноте, как небольшая комнатушка,
которую иные постеснялись бы пристроить под чулан, взорвалась
гвалтом детского крика и писка.