Палочка. Собственная палочка, возможность творить магию и
волшебная школа.
Ей было двадцать четыре, когда она умерла в прошлом мире. И ещё
одиннадцать лет она была Сигрид Юхас.
Она любила смотреть на окружающих свысока и закатывать глаза,
когда кто-то рядом в очередной раз вёл себя по-идиотски.
Но сейчас она как никогда раньше, ни в этой жизни, ни в прошлой,
чувствовала себя настоящим маленьким ребёнком, дорвавшимся до самой
настоящей сказки.
Сигрид ворвалась в помещение без стука, словно бунтующий
подросток в свою комнату, чтобы отвязаться от надоевших
предков.
Ей всегда казалось, что у подобных мест есть какой-то свой,
отдельный, специфический запах; своя атмосфера; свой привкус и своя
частота звучания. Старые дома, каждая досочка в которых исполняла
роль части коллектива в давно сыгранном оркестре, уже
наловчившегося исполнять моцартовский «Реквием» или бетховенскую
«Лунную сонату», пыль в которых ложилась на все — не только
горизонтальные — поверхности неровными пластами, а ещё создавала
завихрения в воздухе, которые можно было разглядеть невооружённым
взглядом на свету, с трудом просачивающемся сквозь узоры мутных
разводов на старом оконном стекле. Тысячи и тысячи древних
коробочек, в совершенно хаотичном порядке разбросанных по
пространству пыльного и разваливающегося на отдельные
составляющиеся магазинчика, смотрелись не менее чудно́, чем
полузасохшее растение в самом дальнем и тёмном углу.
Сигрид ещё раз осмотрела помещение, вопреки всем постулатам
арт-дизайна, внутри каким-то образом, несмотря на полумрак и
захламлённость, кажущееся намного больше, чем снаружи. Она отметила
про себя, что даже краски, наполняющие лавку, внезапно утратили
свою привычную яркость, став на несколько тонов приглушённее.
Словно за углом прятался режиссёр, приказавший понизить яркость и
теплоту в кадре на компьютерах. Найти другого объяснения, почему
лёгкая блуза матери красивого красноватого цвета оттенка
благородной бургундии внезапно начала смотреться почти коричневой,
она не могла.
Юхас сглотнула. Сказка начинала ощущаться как-то
неправильно.
Несмотря на то, что в подобных зданиях издавать скрипы, стоны,
хлопанья от настоящих хозяев таких мест — сквозняков — должно было
буквально всё, сухое и хриплое покашливание за спиной заставило её
вздрогнуть. Режиссёры не самых качественных, малобюджетных
ужастиков обожали эксплуатировать этот эффект — когда обстановка
вокруг героев накалена до предела, жуткая атмосферная тишина вкупе
с затемнением экрана, на котором уже видишь собственное
перепуганное отражение, заставляет подсознательно ожидать громких
звуков и появления главного монстра или чудовища, но ты всё равно
подскакиваешь на месте, когда страшное нечто всё же появляется, как
и планировалось.