Главное — прибыл. С красными от недосыпа глазами и дрожащими
руками. Но на самый важный вопрос ответ был утвердительный.
Лекарство привез. Первую дозу укололи тут же. И начали ждать.
Вернее, продолжили. Потому что не знаю как остальные, а я надеялся
только на выздоровление. Любой другой исход, даже утешительный
«продолжает болеть», не устраивал. Да и быть пациентом мне не
нравится. По ту сторону баррикады можно в конце рабочего дня пойти
домой, снять обувь, переодеться, и расслабиться. А здесь всё в
круглосуточном режиме и без выходных. Да еще и суют в тебя трубки с
иголками, пользуясь беспомощностью. Никакой радости.
Во время укола вокруг кровати собрался весь цвет местной
медицины. Врачи, разумеется, хотели знать, что за чудо-лекарство
примчал мне Моровский.
— Экспериментальное, на основе плесени — коротко пояснил я, не
вдаваясь в подробности. — Возможно, поможет. Не исключено, что
добьет.
Лица докторов вытянулись.
— Стоит ли так рисковать? — Капоселла заволновался, даже вспотел
так, что пришлось вытирать лысину платком.
Я просто отвернулся и закрыл глаза. Сил спорить у меня не было
совсем.
Уговорить руководство клиники на применение секретного лекарства
удалось довольно просто: всемирно известный врач, имеющий
неофициальный титул «король хирургов» обратился с просьбой. Ладно,
Микулич подкрепил свое желание откровенной взяткой в виде щедрого
пожертвования. Зато никто не мешался в инъекции, производимые
каждые шесть часов, а Вацлаву даже выделили отдельный сейф для
препарата. Интересно, за сколько главный врач уступил бы свой
кабинет под мою палату? Я к этому отнесся спокойно: кому как не мне
знать, что для больницы много жертвователей не бывает. А хороший
администратор в состоянии освоить любую сумму, внезапно появившуюся
на счете.
***
Первые сутки ничего не происходило. Вернее, того самого
вау-эффекта не было. Хуже не стало, да. И температура сделала свой
скачок во второй половине дня не так уверенно. Уже хорошо, что
количество истекающего из меня гноя стало уменьшаться. Вечерний
консилиум воспринял это известие как значительное улучшение
динамики. Впрочем, подумали, и слово «значительное» из итогового
документа исключили. Решили, что это начало выздоровления.
Мне принесли ворох телеграмм. От Романовского, Келера, Лизы, ее
мужа. Больше всех волновались Склифосовский и... Вика. От нее
пришло аж два послания. Лежа в постели, диктовал Васе ответы,
успокаивал, заверял... Прямо хоть устанавливай в палате телеграфный
аппарат.