Толщи льда наступали и отступали. Поднимались и опускались воды
мирового океана, то обнажая, то снова пряча тайные тропы между
континентами. Которые, в свою очередь, тоже сходились и
расходились. Но всё шло своим чередом бесконечно долго. Пока не
напоролось на голую бесхвостую обезъяну, которой «надо!». Надо
корону из перьев вон той птицы — они яркие. Надо шкуру вон того
зверя — она тёплая. Надо мясо вон того — он медленный, но вкусный.
А это, большое, что торчит снизу вверх, надо уронить. Потому что
слишком большое и слишком торчит. Пугает.
Когда человечки научились головами не только жрать — им
пробовали объяснить, как устроен мир изначально, и почему баланс,
хрупкий и едва достижимый, так важен. Некоторые поняли. Не сразу,
конечно. Потребовалось ещё один-два раза одеть Землю в ледяные
латы, вымораживая паразитов. И показывая тем, кто мог думать, что у
любого терпения есть предел. И снова некоторое время стало ладно и
мирно. Люди берегли свои доли-наделы, заботились и охраняли их
жителей, от самого старшего, до неразумных, но всё равно живых
младших родичей и соседей. Если не видеть смысла в том, чтобы иметь
больше, чем тебе нужно — счастье становится достижимым. Но
счастливый век тянулся недолго.
Племена, жившие каждый под сенью своих родовых деревьев, которых
из поколение в поколение привыкли считать Богами, держались Ряда и
Покона. Пока степи и пустыни, возникшие на месте старых вырубок, не
стали теснить один из родов с их надела. Но дома, выстроенные из
росших в тех краях деревьев, были такими крепкими и красивыми, что
отказаться от их постройки люди не могли. И сводили родовой лес,
пока главное дерево не начало чахнуть. И тогда племя, что изводило
своего Бога своей же жадностью, отняло чужую долю. Вырезав под
корень соседей. Всех. И тех, что стояли на одной ноге, крепко
держась за землю корнями. И тех, кто ходил по ней на двух. И тех,
кто только начинал ползать на четырёх. И сделали из своего
обезумевшего полумертвого Бога залитую кровью колыбель первородного
зла.
Как уж вышло так, что одно из предвечных деревьев решило помочь
своим человечкам поработить или уничтожить остальных, живших дальше
— никто не знал. Но, видимо, раз есть ум — значит, есть с чего
можно сойти. Или из чего выжить. И человечки, что копошились
вокруг, стали первыми рабами нового порядка. А уже они, по образу и
подобию, как водится, принялись подчинять себе окружавших соседей.
Старая как мир, а то и ещё старше, схема: убить, опозорить или
высмеять чужого Бога, чтобы забрать его силу и ресурсы. Как в
компьютерных стратегиях, что так нравились мне раньше, только
предельно, до отвращения, грубо и откровенно. Ничего лишнего.