Память, будто подстёгнутая сегодня двумя этими странными
древесными «прививками», рассказывала многое.
Княжна Беклемишева повесилась на болоте не от несчастной любви.
Точнее, не совсем от неё. Пятно Тьмы тогда опасно близко
подобралось к Дубу. Лесной пожар, устроенный тогдашним Хранителем,
предшественником и учителем Алексеича, пущенный «встречным па́лом»,
скрыл и запутал следы.
Арестантов ДмитЛага было не сто, а двести шестнадцать. Три
шестёрки, или шесть в кубе. Малая гекатомба. Среди людей в фуражках
с васильковыми околышами было много тех, пятна Тьмы в которых,
казалось, были видны даже неподготовленным людям. Зло тогда плясало
свой ритуальный танец ярко, завораживающе. Многие запреты и
ограничения были сломаны и поруганы. Замучить и утопить в болоте
две сотни народу с лишним — капля в море. Тогда Дубу пришлось
тяжко. Вместо него сожгли трёх его детей. А его самого Алексеич
спрятал в амбаре. Чудом не нашли. В ту пору чудес было очень мало,
но случались.
Почти сто лет не было и духу чёрных слизней в этом заповедном
лесу. Горели другие — в от Полесья до Залесья. Извели тёмные твари
и их слуги всех великанов на древнем Радонежье, между Волгой и
Камой. Дерева́, что пережили ледники, потраву и пожары, не
покорившиеся каганам, бекам и ханам, умирали в огне, разведённом
потомками тех, кого они учили тысячелетиями. В тёмное время люди с
чёрными душами поднимались высоко и быстро. И щедро сеяли вокруг
себя ростки своей веры и силы. То есть, конечно же, не своей.
Дубы, Липы, Ели, Сосны, Вязы, Осины, Клёны и Ясени держались
сотни и сотни лет и зим. Но волна пожаров новейшей истории
оказалась сильнее. Там, где на протяжение веков росли десятки —
остались единицы. От Северной до Западной Двины, богатых и гордых
рек, из тридцати шести деревьев выжило два. И одно из них посылало
меня к другому, передать весть. Какую — я не мог понять пока даже
примерно. Дуб будто загрузил в меня какую-то программу, ключа к
которой не было. Как и мощностей для запуска подобного
«приложения». Я был гонцом, курьером, почтовым голубем. Ну, все с
чего-то начинали. Знал только, что нужно было торопиться — у
Хранителя второго дерева были какие-то проблемы, и медлить не
стоило.
После обеда мы попрощались с дядей Митей. За половину дня я,
казалось, вполне освоил «мысленный» язык, поэтому «говорили» мы и
за столом. Лесник уверял, что со временем я научусь «слышать» его
на любом расстоянии. Пока я хорошо понимал адресованные мне мысли,
только если видел собеседника. Но такое общение в любом случае
получалось быстрее, богаче и как-то объёмнее привычного обмена
звуками. Я узнал, как Алексеич, тогда ещё просто Митяй, забрёл в
эти места. Как подружился с Дубом и стал Хранителем. Как уберёг его
в годы революций и войн. Узнал, как правильно смотреть и «видеть»
переносчиков чёрной заразы, и что от тех, кто выше третьего ранга,
надо бежать сломя голову. Всего рангов было пять. Бывшая была как
раз на пятом. А тётка её, что растила племянницу с детства, после
неслучайной гибели родителей девочки, стояла на границе третьего и
второго ранга. Старая, хитрая и опытная ведьма, в самом плохом
смысле этого слова. Лесник рассказал, что их, Хранителей, раньше, в
разные времена, звали ведунами, ведьмаками, кощунами, кудесниками и
волхвами. Но та пора, когда люди уважали их знания и умения, давно
прошла. Как и те периоды, когда их попросту боялись. Что за беда у
Хранителя того, второго дерева, он не знал, но советовал не тратить
времени зря, раз Дуб так велел. В том, что хозяин и родитель
здешнего леса не ошибался, мы оба были уверены полностью.