Значит, громилу кличут Юханом. Финн. Ну что ж, это вполне
ожидаемо.
— Развяжите старика, – сказал я, капризно дернув рукой. – Часы я
ему в починку отдавал неделю назад. Он клялся, что сегодня готовы
будут.
– Часы, значит… – глаза Серебрякова стали похожи на узкие
щелочки. Он перевел взгляд на Лазаря. – Так что же ты, гнида,
сказал, что не знаешь никого?
Лазарь угрюмо зыркнул в сторону поручика так, что стало понятно,
что мысленно он уже представил, как этот хлыщ с усиками болтается
на виселице в центре города.
– Так что, готовы часы-то? – поручик ткнул Лазаря кулаком в
плечо. – Или ты нагреть решил моего хорошего друга Василия
Порфирьевича, как в ваших бандитских кругах принято?
– Бандитских? – удивленно приподнял бровь я. – Позвольте, но о
чем вы говорите? Мне Лазаря Ивановича рекомендовали как
исключительно хорошего часовых дел мастера и честного человека!
– Готовы ваши часики, – разлепив губы, произнес Лазарь Иванович.
– Если эти… господа… меня развяжут, я их сию же секунду вам
верну.
Серебряков несколько секунд сверлил меня взглядом, потом нехотя
кивнул. Долговязый Юхан, засунул револьвер за пояс, и принялся
развязывать руки Лазаря Ивановича. При этом своих оловянных глаз
громила с меня не сводил. Я вынул из нагрудного кармана носовой
платочек и протянул его старику, чтобы тот отер кровь. Поручик
хмыкнул. Его, видать, позабавило такое проявление заботы по
отношению к плебею. А я тем временем рассматривал самого
Серебрякова. Лет ему тоже было немало. Во всяком случае — не
двадцать пять, но судя по выправке, контрразведчик поддерживал
форму регулярными физическими упражнениями. Решив, что стоять в его
присутствии не обязан, не спрашивая разрешения, я уселся на
табурет. Громила угрюмо на меня покосился, но так как со стороны
его босса возражений не последовало, промолчал.
Лазарь Иванович тяжело поднялся со стула, размял затекшие ладони
и направился к буфету, слегка покачнувшись. Невозмутимо выдвинул
верхний ящик и вытянул оттуда блестящие серебряные часики на
цепочке.
– Пружину нужно было подтянуть, – сказал он. – Часы вашего деда
еще всех нас переживут.
– Прекрасно, просто прекрасно! – почти пропел я с
легкомысленностью, которой, ясное дело, в этой весьма напряженной
ситуации даже и не пахло.
Лазарь был тертый калач, и в мою игру моментально включился. А
вот Серебряков, слушая наше “щебетание” начинал уже тихо
закипать.