Что ж, вперед! Навстречу к новой жизни. Через окно.
Я прижала чемодан к груди и вросла в деревянный забор. Старалась
не дышать. Надеюсь, никто меня не заметил. Если поймают, то второго
шанса сбежать уже не будет. Запрут. Свяжут и запрут.
Побеги случались в нашей общине часто, а вот удачные нет.
Девушек ловили, находили и возвращали обратно. Мало кто из
посторонних желал оказаться втянутым в конфликт с оборотнями. Это
чревато последствиями. Поэтому редко кто соглашался приютить
беглянку. Её непременно найдут. Меня тоже найдут, но надеюсь, что к
тому времени я уже буду числиться студенткой.
Академия — единственное место, где не действовали устои общин.
Там у меня будет четыре года свободы от традиций двуликих. Конечно,
я буду обязана выйти замуж после окончания, но это будет уже
проблема будущей меня. Сейчас бы унести ноги из Квинстона.
Я осторожно огляделась. Вроде никого. Сделала шаг. Тишина. От
страха быть пойманной сердце ушло в пятки. Нет, не позволю
распоряжаться собственной жизнью.
У меня имелся козырь, который я хотела сохранить на крайний
случай. Моей звериной ипостасью была сова. Точнее, сипуха. Я могла
улететь в любой момент, но полностью остаться без одежды и вещей.
Не самый практичный ход. Но, по мере того, как я пробиралась между
домов к лесу, уверенность моя крепла. Если что, взметнусь в небо
птицей.
На удивление, мне необычайно везло. В Квинстоне я никого не
встретила. Ни проходимцев, ни патрульных. Оказавшись в лесу,
понеслась со всех ног по направлению к станции. Нужно успеть на
поезд, следующий будет только утром, часа через три. За это время
мне далеко не уйти.
Перрон уже был близко, а вдалеке послышался гудок паровоза.
Успела. Пришла как раз вовремя. Я уже обрадовалась своему удачному
разрешению дел, как услышала позади себя басовитый возглас:
— А ну-ка стой, птичка!
Я обмерла от ужаса. Это был он! Родерик Кросман. Его низкий с
хрипотцой голос невозможно спутать ни с кем. А ведь до перрона
осталось все ничего.
— Куда собралась, а? — сильные пальцы впились мне в плечо.
Я дернулась вперед, чтобы высвободится. Тщетно. Родерик усилил
хватку, причинив мне сильную боль.
— Птичка, ты — моя! — он так резко развернул меня к себе, что я
чуть не упала. Сильный запах перегара ударил мне в лицо.
Сморщив нос, я оглядела мужчину. На нем был старый рваный в
нескольких местах сюртук, желтая с разводами рубашка и такие же
поношенные брюки.