- А, господин Эленандар! Доброе утро! Новая отправка?
В Холинбурге совсем немногие используют тьму-желе. Я кивнул, продемонстрировал пакет с артефактом и спросил:
- У вас новые клиенты? Чувствую запах одеколона с зеленым чаем.
- А, да! – клерк нырнул под стол, вынул банку, старательно укутанную в темную плотную ткань, и, выставив ее на стол, принялся разворачивать. – Так надушился, что второй день никак не выветрится. И вот вы знаете, я раньше его не видел. Вы готовы?
Я снова утвердительно качнул головой и уточнил адрес в записной книжке. Пикльби раскрыл тьму-желе и я, заглянув в бархатный сиреневый мрак в серебряной банке, подумал: что, если новый клиент, который облился дорогим одеколоном, как раз тот, кто подсунул Хельге отравленный мармелад? И использовал аромат для того, чтобы замаскировать нити своей ауры от тех, кто решит его искать?
- Фиксируем канал связи, - сосредоточенно произнес клерк, скользя пальцами по банке. В сиреневом мраке мелькнули искры, рассыпались золотые блестки, словно в глубине тьмы-желе зарождалась новая вселенная. Затем искры слились в ровный тихий огонек – канал установился, можно было отправлять посылку. Через мгновение после того, как она покинет Холинбург, ее получат в месте назначения, больнице Никельбрунн. Я представил врача, который ждал артефакта, и родителей девочки, что молились за свою дочь и мою работу, и Пикльби довольно сказал:
- Готово. Называйте адрес.
Я отчеканил адрес, и огонек налился зеленым: посылку готовы были принять. Пакет с артефактом вынырнул из моих пальцев, погрузился во тьму-желе, и огонек побелел – посылка доставлена и получена.
Я улыбнулся. Вот и хорошо. Скоро девочка поправится, а я получу свои пятнадцать тысяч крон. Довольный клерк принялся заворачивать банку в ткань, я отсчитал деньги на стойку и небрежно поинтересовался:
- Строго между нами, этот новый клиент отправлял или получал?
Пикльби посмотрел по сторонам, словно хотел убедиться, что нас не подслушивают.
- Получал. Вы знаете, господин Эленандар, я даже немного испугался. Он выглядел, как джентльмен, а повадки у него были самые, что ни на есть разбойничьи. Влетел сюда, кричит: вынимай тьму-желе, я жду посылку! А в руках телеграмма. И глазами зыркает так, словно прикидывает, как с меня удобнее кожу снимать. Коробка вышла небольшая, но она подпрыгивала! Я десять лет на почте работаю, три года с тьмой-желе, но ни разу не видел, чтобы посылки прыгали.