И это
было совсем не то, что Римми хотела услышать.
Кэл
–
Намеренно помогать не стал? – спросила Анничка, когда плачущая
магичка отправилась наверх – принимать душ и переодеваться. – Ты же
в коридоре стоял и всё видел.
– Не
примет, – просто ответил Кэл. – Помощь от меня, я имею в виду.
Рано. Только озлобится. Потому тебя и набрал.
–
Влюбился? – понятливо улыбнулась Анничка.
– Есть
такое дело, – ничуть не смутился Кэл. – Так дролечка действительно
уехал?
– Ага.
Причём, думаю, он мог бы справиться с тем войском, что явилось к
замку сегодня утром. Там было человек пятьсот, не меньше – мне
Лурца сказала. Но да, уехал. С ними. Радуешься?
– Не
знаю, – честно ответил Кэл. – Тревожно.
– И
правильно. Потому что полковник уехал вместе с
Александром.
Кэл
удивлённо вскинул брови. А потом не менее удивлённо вернул их на
место и нахмурился, потому что понял: он и так это уже знает.
Чувствует. Что полковника и «дролечки» здесь нет. Чёртова
заколочка, пробудившая в нём непонятные силы.
–
Александр попросил меня присмотреть за ней, – тихо сказала Анничка.
– А я, знаешь ли, от этого не в восторге. В отличие от тебя. В
замке его жена с дочерью осталась, и вот Кати я сочувствую гораздо
больше.
– Слабым
легко сочувствовать, – понимающе улыбнулся Кэл. – Ты очень
изменилась, Анничка. Я за тебя рад. И спокоен за Кирен, потому что
она теперь под твоим крылом. И за эту Кати тоже. Значит, это его
супруга? Теперь, кажется, понял… Но, видишь ли, куда сложнее
помогать сильным людям – тем, кто не приемлет жалости. Таким, как
Римми. Они не способны принимать помощь, но это не означает, что
они в ней не нуждаются и что им не бывает плохо. Поверь ветеринару
с большим опытом. Мои обычные пациенты редко делятся
переживаниями.
– Крепко
влюбился, смотрю, – вздохнула Анничка.
Кэл
только развёл руками.
Александр
– Подлец,
– исподлобья смотрел император на бутылку в руках нейра Мортестига.
– Наглый ублюдок. Чем тебе початые не угодили?
– Не был
уверен, что в них не подсыпан яд как раз на такой случай. «Ублюдок»
– это сильно, дорогой папенька, учитывая, что именно вы обрюхатили
мою маман.
Император
проглотил выпад.
– Эту
бутылку я берёг для своего юбилея. Тридцать пять лет на троне. И
планировал распечатать весной, когда содержимому исполнится столько
же.
– О, моя
ровесница? – Александр уважительно посмотрел на этикетку. – Прости,
дорогая, что обошёлся с тобой так грубо. Зрелость тебе к лицу – на
вкус вино просто восхитительно.