Осторожно опускаюсь в воду, в которую успели добавить какие-то
отвары трав. Ногу сперва обжигает болью, но потом её будто отрубает
и я, не сдержав удивлённого стона, откидываюсь на бортик.
Ладони сами собой накрывают плоский живот. Мой маленький
ребёночек… Его ещё не прощупать, но я уже так сильно его люблю, что
хочется затискать. В порядке ли он? Наверное, и не заметил, крошка,
какой ужас тут творился.
И хорошо. Это проблемы взрослых. Ему о них знать незачем. Не
верится, что мы спаслись. Кажется, это самое страшное приключение в
моей жизни. Впрочем, спаслись ли? Ведь сейчас мы стоим перед куда
более серьёзным испытанием. И эта опасность куда страшнее, –
неизвестность.
Вздохнув, я отмываю волосы, вылезаю, чтобы завернуться в чистое
полотенце и впервые за последние дни чувствую себя человеком.
Измученным, сломленным, но человеком.
Выхожу обратно в комнату и вижу на кровати платье. Красивое,
расшитое камнями, у меня такого не было. В Доме Дяди Аелла мои
наряды не слишком отличались от одежды слуг. Пусть социальный
статус и не отличался от статуса Аетель, но всё же я никогда не
забывала о том, кто я, и где моё место.
Я до сих пор не знаю, где оно.
Веду рукой по тонкому кружеву. Надеваю нижнее платье, юбки и,
пока решаюсь всё же примерить выданный наряд, в комнату стучат.
– Леди Авалина? Доктора впустите?
– А, да, конечно.
Вместе с лекарем врываются служанки, которые тут же суетливо
наводят порядок, сливают воду в ванной, прибирают там. Я робко
присаживаюсь в кресло.
– Нет-нет, идите на кровать, – возражает мужчин с аккуратно
стриженными поседевшими усами, раскладывая свои рабочие инструменты
на прикроватной тумбочке. – Нужно осмотреть вас, убедиться, что с
ребёнком всё в порядке, и подумать, что делать с вашей ногой.
Я тоскливо опускаю взгляд на перемотанное бедро. Очень боюсь
услышать, что теперь мне придётся лишиться ноги, и ничего другого с
ней не сделать.
Нужно отдать должное, лекарь вёл себя очень тактично, хотя я
понимала, что прикасаться к ране ему явно не хочется, даже учитывая
опыт его работы.
– Насколько всё плохо? Я потеряю… ногу?
– Пока не знаю, – честно отвечает он. – Рана не реагирует на
наше лечение. Я попробовал всё, что можно, но она всё равно
выглядит так. Смею предположить, что вы чувствуете боль, лишь когда
прикасаетесь к ней, да?