Кузьма Петрович не выдержал первым.
— Ладно, господин тайновидец, — проворчал он. — Задавайте ваши
вопросы. Только если они мне не понравятся, не взыщите, отвечать не
стану. А за обед я и сам могу заплатить. Так что, если вы решили
меня в свои мастерские сманить, то напрасно будете стараться. Деда
вашего я уважаю, умный человек Игорь Владимирович. Но работу менять
не стану, ни к чему мне такое.
Я неторопливо отложил вилку и улыбнулся.
— Жаль, Кузьма Петрович. Я бы с удовольствием уговорил вас
работать на наш род. Такие мастера на вес золота. Сколько вы
весите?
— Льстите, — хмыкнул артефактор.
Но я видел, что он доволен похвалой.
— Что ж, нет — значит, нет, — кивнул я. — Скажите, можно ли
сделать такой артефакт, чтобы он уничтожил магический дар?
— Чей дар? — не понял Кузьма Петрович.
Но тут до него дошла суть моего вопроса, и мастер даже
побледнел.
— Вы что удумали, господин тайновидец? Ко мне с такими
вопросами? Да я и разговаривать с вами не стану!
Мастера за соседним столом с любопытством покосились на нас.
— Не горячитесь, Кузьма Петрович, — спокойно попросил я. — Я не
прошу вас сделать такой артефакт. Просто спрашиваю, возможно ли это
в принципе?
— А зачем вам тогда?
Я предполагал, что старый мастер будет стараться выспросить у
меня все, что только возможно. Впрочем, никакой особой тайны в этом
деле не было. О происшествии с Иваном Горчаковым написали все
вчерашние газеты.
— Один мой знакомый потерял дар, — объяснил я. — Теперь я
разбираюсь в том, как это произошло. Так мог поспособствовать
потере дара какой-нибудь артефакт?
— Вот вы о чем, — успокаиваясь, буркнул Кузьма Петрович. — За
молодого Горчакова переживаете? Читал я газеты, читал. Жаль
парнишку.
— А если жаль, так помогите, — предложил я.
— Я о такой пакости и не думал даже, — ответил Кузьма Петрович.
— Это ведь каторжное дело. В смысле, за такой артефакт сразу на
каторгу сошлют. Да и сделать его непросто.
— Почему? — поинтересовался я.
— Сами посудите, господин тайновидец, дар-то у каждого мага
свой. Это как лицо. Вроде, все люди одинаковые — нос, глаза да уши.
Но ведь все отличаются. Так и с даром.
— Значит, невозможно сделать артефакт, который повредил бы
любому магу?
— Нет, — отрезал старик. — Ну, или я такой магии не знаю.
Услышав эти слова, я почувствовал облегчение и сожаление
одновременно. Облегчение — потому что никому, кроме Ивана Горчакова
больше не причинят вреда.