— Как твоя нога? — ее голос бьет по натянутым нервам.
Сжав зубы, забираю сумку с книгами и ухожу к себе, оставив ее вопрос без ответа. Зло скидываю все на пол с полок и пытаюсь уместить на них книги. Надо еще будет сделать, не помещается.
На кровать кидаю одну из работ Ленор Уокер, которая специализируется на помощи женщинам, таким, как мой Домовенок. Она у меня, конечно, еще совсем не женщина и всей ситуации я не знаю, но оставить это так тоже уже не выйдет. Надо разбираться.
Снимаю с себя шмотки и в одних боксерах ложусь на кровать, погружаясь в чтение. На уши начинает давить тишина. Я, оказывается, успел привыкнуть за эти дни к постоянному копошению внизу. Отложив книгу и протерев глаза, слезаю с кровати, босиком спускаюсь на первый этаж. Свет горит. Кузя в новых пижамных шортиках и майке с тонкими лямками спит на диване, прижав к себе моего зайца.
— Пристрелите меня кто-нибудь… — вздыхаю, скользя взглядом по ее бедрам до узких плечиков.
Ресницы дрожат, губки поджаты. Коленки к животу подтянула. Это ее любимая поза. В ногах простыня лежит. Осторожно укрываю девушку до пояса, гашу верхний свет, оставляя только ночник. На кухонной тумбе для меня стоит ужин, накрытый большой белой салфеткой. На табуретке лежит щетка для чистки одежды. Ею, скорее всего, она приводила в порядок зайца.
Мне вдруг не хочется есть одному. Пока она не видит, подтягиваю низкий столик к самому краю дивана, сажусь у нее в ногах и ем остывший суп.
«Что, блядь, поплыл, гордый, одинокий байкер? — усмехаюсь сам над собой. — Быстро же она к тебе в башку залезла. В сердце главное не пускай. Там темно и страшно. Ей не понравится».
11. Глава 11
Домовенок
Выхожу, чтобы развесить белье, и спотыкаюсь о какую-то железяку, лежащую на куске картона прямо у входа. Тазик падает, хорошо хоть не переворачивается. Прыгаю на одной ноге, растирая большой палец.
— Осторожнее, Кузёнок, — раздается за моей спиной. Марат ловко подхватывает на руки и сажает прямо на стол. Осматривает мою ступню, невесомо поглаживая ее большой теплой ладонью. — Ты тут сейчас аккуратно ходи, — проговаривает он, — видишь же, завал.
Вижу. Они все время твердят про важную гонку сезона. Оба гаража завалены новенькими запчастями, чужими мотоциклами, расположившимися как внутри, так и на территории. К нам постоянно кто-то приезжает: парни, девушки, парни с девушками. Ни одна больше не остается на ночь. Парни уезжают сами. Хоть так. Мне должно быть все равно на их бурную интимную жизнь, но так легче. Никто косо не смотрит и не пытается унизить.