— Я настаиваю, — Самарин воздел руки к потолку, — на немедленном
прекращении приемки и полной переработке всей технологии! А
товарищам из военной приемки настоятельно рекомендую обратить
внимание на проверенных производителей с безупречной научной
репутацией.
В этот момент в цех стремительно вошел Головачев, протягивая мне
телеграмму. Быстро пробежав глазами текст, я почувствовал, как
отлегло от сердца. наш пропавший состав перехвачен на станции
Александров, ОГПУ взяло его под охрану. Через четыре часа броня
будет на месте. Но это уже не имело значения.
Я медленно поднялся со своего места:
— Благодарю вас, Александр Петрович, за столь... исчерпывающий
анализ. — В повисшей тишине мой голос прозвучал неожиданно
спокойно. — А теперь позвольте продемонстрировать кое-что
интересное. Для этого я прошу комиссию последовать со мной на
заводской испытательный полигон.
Мы вышли из цеха и отправились в другое помещение. Просторное и
вытянутое в длину.
На специальных стендах были закреплены броневые плиты необычного
вида. В их матовой поверхности тускло отражались электрические
лампы под потолком цеха.
— Это наша новая разработка – трехслойная броня, — я подошел к
образцам. — Внешний слой сверхвысокой твердости, средний – вязкий
демпфирующий, внутренний – противоосколочный. Такой конструкции еще
нет нигде в мире.
Тухачевский, мгновенно забыв о своем недавнем скептицизме,
подошел ближе:
— Любопытно. А испытания?
— Прошу! — я кивнул Сорокину.
Мы отошли в безопасное место. Отсюда за прозрачной перегородкой
отлично виднелись наши изделия.
Грянул выстрел. Бронебойный снаряд, гордость артиллерийского
управления, просто расплющился о поверхность плиты. В наступившей
тишине было слышно, как со звоном падают на бетонный пол его
осколки.
— А теперь, — я сделал знак, — наш новый снаряд против обычной
брони.
Второй выстрел буквально прошил насквозь стандартную броневую
плиту, считавшуюся непробиваемой. Самарин судорожно протирал
пенсне, его руки заметно дрожали.
— Это еще не все, — я жестом подозвал Величковского. — Вот
образцы нашей новой стали для турбинных лопаток. Шестьсот часов
работы при температуре в семьсот градусов, без единого признака
деформации.
Куйбышев, отбросив блокнот, склонился над образцами:
— А себестоимость?
— На тридцать процентов ниже существующих аналогов. За счет
новой технологии легирования и автоматизации производства.