- Дуняша... - я попробовал его, как новое блюдо. Оказалось сладким, но с привкусом горечи.
Моя ли ты, Дуняша, и как же мы будем теперь..?
Вечером я не стал беспокоить свою потенциальную семью, а утром - это как раз была суббота - отправился по указанному старухой адресу. Номер дома она не назвала, но подробно описала в красках.
Это была приземистая хижина, в один этаж и, как мне показалось, на пару комнат - не больше. Точнее, пару помещений. Студия со спальней, ага. В голову ударила жуткая мысль: Настя тогда рассказывала, что у её мамы нет водопровода. Неужели она растила ребёнка в таких диких условиях? Без ванны, без горячей воды... Кабздец! Ну вот как на неё не злиться?
Я открыл калитку - сидевший возле будки беспородный лохматый пёс только флегматично глянул на меня и отвернулся обратно. Я прошёл к крыльцу, стукнул два раза во входную дверь.
- Вам кого? - донёсся с огорода мелодичный женский голос.
Ещё несколько секунд - и его обладательница показалась из-за угла. И замерла.
Я узнал её с трудом.
Повзрослела, похорошела. Грудь заметно увеличилась, бёдра немного округлились. Это была женщина в расцвете своей привлекательности, и даже без макияжа и в простой одежде она выглядела потрясающе.
- Мам, кто это? - пискнуло маленькое существо, запутавшееся в Настиных ногах.
Девчонка с короткими светлыми волосами, ростиком меньше метра, хорошенькая, как цветочек, и немножко чумазая.
- Это - папа, - неожиданно вывалила на нас правду Анастейша.
Моя дочь решительно двинулась ко мне, а я присел ей навстречу на корточки. Но вместо объятий получил... пощёчину!
2. Глава 2. Игра в папу
Настя
- Авдотья! - мгновенно ахнула я, совершенно не ожидавшая от дочери подобной реакции. Впрочем, что ты хочешь от маленького ребенка, которому постоянно говорят неприкрытую взрослую правду?
Но я, ещё когда она была в моей утробе, решила: никаких выдумок про папу космонавта, героя-полярника или лётчика, погибшего при исполнении задания. Если спросит (а однажды она непременно спросит), скажу как есть.
Евдокия росла развитым, умненьким ребёнком, рано начала говорить - мы с мамой только диву давались - и, конечно, вопрос про папу всплыл сразу, как только она пошла в садик. Я ничего не стала скрывать, даже свою боль и обиду. В подробности не вдавалась, но отвечала честно: да, было тяжело и грустно.