— Зачем? — удивился Симай.
— А ты думаешь, чудеса науки и техники, вроде телефона
моего, фонарика, пистоля многозарядного или тех же часов на руке,
даром даются? За всё, брат Симай, платить надо.
— Оно так. Даром только девки любят. Да и то не всегда.
— Ох, не всегда! — засмеялся Сыскарь.
— Так что ты придумал?
Сыскарь объяснил. По его легенде выходило, что ещё в отрочестве
увёз его отец — донской казак, которому на месте не
сиделось, — за океан, в Америку, в английские колонии. Там и
погиб батя в лихой сече с индейцами. Андрей же Владимирович
Сыскарёв вырос, возмужал и решил навестить родину. Обратный путь
вышел долгим и трудным — сначала через океан во французский порт
Марсель, потом на перекладных через всю Европу. Но — добрался.
Теперь, вот, путешествую по России-матушке, дело себе
присматриваю.
— И что же ты умеешь, к примеру, делать, Андрей свет
Владимирович? — прищурившись, осведомился цыган-охотник со
знакомыми Сыскарю дознавательскими нотками в голосе.
— Преступников ловить, например, дела уголовные воровские
расследовать.
— Ого, умение редкое, — Симай изменил тон. — И
впрямь, что ль, умеешь?
— Такая у меня работа. Была.
— Ну, значит, и нечисть сможешь ловить. Я давно о помощнике
думал, трудно одному, а тут ты. Видать, судьба. Ладно, так и будем
говорить, ежели что. Из Америки, мол, вернулся.
— А одёжку такую, как на мне, тамошние индейцы
носят, — добавил Сыскарь и подумал, что не зря подобрал себе
когда-то модную летнюю куртку не на молнии, а на пуговицах. Как
чувствовал. И джинсы тоже на пуговицах. Хотя трудно сказать
заранее, что проще объяснить — наличие в штанах ширинки или такого
устройства как «молния». — Часы же с руки сниму и спрячу от
греха подальше. — Он тут же так и сделал. — Ни к чему
лишнее внимание привлекать.
— Добро, — согласился Симай. — Но вообще, больше
помалкивай. Чтобы чего лишнего случайно не сболтнуть. Язык, мол,
русский подзабыл изрядно… Э, погоди! — опомнился Симай. —
Из Америки он. А по-каковски говорят в той Америке?
— По-английски. Я ж тебе объяснял, это новые земли
английской короны. Колонии.
— А ты по-аглицки понимаешь?
— Понимаю. И даже говорю. Не так, чтоб особо бегло, но
всё-таки. Правда, это английский язык моего времени. Тут он,
подозреваю, сильно отличается.
— Ну, будем надеяться, что англичане нам сегодня-завтра не
попадутся. Они сейчас больше в столице околачиваются, в
Санкт-Петербурге. А здесь Москва, — он пристально оглядел
Сыскаря с ног до головы. — Ну так вроде решили. Сойдёт для
начала. Плохо, правда, что ты длинный, как та верста коломенская,
заметный, но тут уж деваться некуда.