Но вот то, что не лают собаки, действительно чертовски странно.
Два здоровенных алабая на привязи в будках у сторожки. Сначала
думали их убрать, но потом решили, что это будет уж совсем напоказ.
В прошлые-то разы овчарки тоже были и тоже ничего не учуяли.
Молчали. Словно призрак телят прикончил. Или эти алабаи совсем уже…
алабаи. Или…
Тень исчезла в окне.
— Вперёд, — тихо сказал Андрей, вытаскивая пистолет и снимая его
с предохранителя. — Как договаривались. Ты — к окнам. Я —
внутрь.
И первым выскользнул из сарая.
P.S. Прочитал
главу? Не скупись на похвалу! А коли не нравится, то и лайк не
ставится.
От ворот до ворот — восемнадцать шагов ровно. Специально днём
мерили. Около девяти секунд, если не шуметь. Можно быстрее, но
тогда будет громче. Они все-таки не какие-нибудь там ниндзя или
спецназ ГРУ. Обычные опера, да ещё и бывшие к тому же. Хотя,
говорят, бывших оперов не бывает. Но так чуть ли не о всех
профессиях говорят. Особенно те, кто профессию свою любит. Мы
любим. Вроде бы.
Бег от даже очень быстрой ходьбы отличается тем, что при ходьбе
одна нога всегда касается земли. Значит, я всё-таки иду. «Грач» — у
правого плеча. Стволом вверх, как положено. Кошу глазом налево.
Алабаи мирно дрыхнут в своих будках, сволочи. Сторож в сторожке
через окно показывает рукой — вижу, мол, бдю, всё в порядке. Кошусь
направо. Рядом Лобан. Старый друг, верный боевой товарищ, напарник
и компаньон. Если что, жизнь за него отдам, не думая. Да и отдавал
уже, чего там. Как и он за меня. Не взяли. И слава богу. Видать,
время не пришло. Вот пусть и дальше так. И подольше…
У самого коровника разделяемся. Лобан скрывается за углом, я
тихо-тихо тяну на себя калитку, устроенную в воротах коровника
специально для человека, и проникаю внутрь. «Отвори потихоньку
калитку», — немедленно вспомнились слова и музыка известного
романса. Отставить песню. Хорошо, петли смазали. Вообще неплохо
подготовились, прямо скажем. Теперь бы ещё чуть-чуть удачи…
Пригнувшись, на полусогнутых — весь слух и зрение — Сыскарь
крался вдоль стойл, в которых лёжа спали элитные парнокопытные.
Ближе к противоположному концу строения — там, где располагались
стойла отелившихся коров вместе с клетками для телят, под потолком,
старалась хоть как-то рассеять мрак шестидесятиваттная лампочка
дежурного освещения. Всё лучше, чем ничего. Фермер Саша объяснил,
что если основной свет не выключить, то коровы в большинстве своём
будут ночевать стоя и, значит, пардон, меньше спать, а больше жрать
и срать. А это никому не надо. Ни ему, ни скотникам, ни самим
коровам. Потому что ночью не только человеку, но и его домашним и
окультуренным животным спать положено. Невыспавшаяся корова — это
уже нервная и раздражённая корова. Значит, считай, потери в молоке,
мясе и общей прибыли.