Он разглядел, что девчонка дрожит. Трясется всем телом, будто ее
прислали не на уборку, а на казнь. А в следующую секунду осознал,
что его собственные руки подрагивают. Что за чертовщина?!
- Подойди! - бросил он повелительно, пытаясь унять стыдный,
неуместный трепет в пальцах.
Она сделала несколько шагов и опять замерла, не поднимая
глаз.
- Ближе! – рявкнул нетерпеливо.
Еще пара шагов.
- Тебя не учили приветствовать тарро? Ты знаешь, что делают в
этом поместье с нелюбезными слугами?
Он видел, как дернулось ее горло, сглатывая. А дрожь стала еще
заметнее. У обоих.
- Я жду!
Она произнесла кое-как, хрипло, на грани шепота:
- При… приветствую тарро…
Тут он понял, что впервые в жизни слышит ее голос. Прислуживая
за трапезой, она молчала, как положено столовому слуге. На
торжественном ужине, когда он наградил ее за воспитание дочери, она
тоже не проронила ни слова, не поблагодарила, как полагалось. За
нее говорила дочь.
А семнадцать лет назад… Она и тогда безмолвствовала. Только
кричала надрывно первые минуты, когда вокруг убивали ее сестер по
ведьмовскому ковену. А он схватил ее и поволок в лес, попользовать
девичье тело.
В тот миг она умолкла и больше он не слышал от нее ни звука.
Даже когда брал нещадно всю ночь напролет в сельской таверне.
От воспоминаний в паху полыхнул такой огонь, что комната вокруг
аж качнулась. Оралим окончательно утратил контроль.
- Посмотри на меня.
Не шелохнулась. И тогда он одним прыжком оказался рядом, ухватил
трясущимися пальцами ее подбородок, поднял к себе.
- Повинуйся, когда господин прика…
Он не договорил. Бездна светлых глаз, обрамленных белесыми
ресницами, накрыла его с головой. Хотя она по-прежнему не смотрела
прямо на него, в сторону, и глаза заполнялись слезами.
А Оралим уже не сознавал, что делает. Сорвал с нее бесячий
чепец. Копна пышных пшеничных локонов осыпалась на плечи,
окончательно лишая мужчину разума. Он рванул тесный воротник
форменного платья.
Плотная ткань с треском разошлась по швам, оставляя лишь тонкую
белую сорочку. Ее он разодрал в ту же секунду. И впился поцелуем в
губы девчонки, сжимая ладонью налитую грудь.
Она сопротивлялась. Билась в его стальной хватке. Лягалась,
укусила за губу. Он зверел, теряя остатки рассудка. Разодрал платье
целиком, ниже пояса. Толкнул девчонку к стене, прижал, одной рукой
принялся расстегивать свой пояс, не отрываясь от ее губ.