Серафима Родионовна не стала
чиниться, что ей невместно телефонировать таким людям – быстро
поправила Светлане подушку, чтобы было удобнее сидеть, и помчалась
телефонировать. Оказывается, все нужные номера кристальников ей уже
оставили и Волков, и Рокотов, и Громов. И даже гривенники, кажется,
сунули заранее.
С уходом сиделки стало непривычно
тихо, только Баюша вздохнула:
– Горазды некоторые болтать! Я спать.
Пока в палате тихо.
Кошка потянулась в своей корзине,
стоящей на полу прямо возле кровати, и, спрятавшись под одеялом,
заснула. Светлана ей позавидовала: она еще чувствовала себя
отчаянно слабой, в ду́ше даже сил стоять не было – сидела на стуле,
как тяжелобольная, пока Серафима Родионовна мыла её, словно
ребенка. Клонило в сон, только сперва надо разобраться с делами. Не
до сна. Хватит. Месяц пряталась в нигде, надо приниматься за
службу. Надо хотя бы узнать: нашли ли того, кто создал ловушку со
светочем. Надо понять: на кого вообще была рассчитана ловушка. У
Светланы на данный момент даже особых врагов, желающих смерти, не
было. Для родственников померанского графа, которого она упокоила
три года назад, поздновато мстить, а других врагов вроде нажить не
успела. Если только кто-то затаил злобу во время землетрясения на
неё.
В палате резко потемнело. Погода за
окном менялась – с Идольменя натянуло серых, низких туч, царапающих
землю своими снежными брюшками, и солнце спряталось. Природа
замерла в ожидании снега. Сосны за окном зашумели, мотая верхушками
под внезапными порывами ветра.
Ждать визитов пришлось недолго. Еще
сиделка не успела вернуться, как в палату постучали. Первым
навестил Светлану неожиданно князь Волков. Его инвалидное кресло
вкатил в палату огромный слуга, больше напоминающий охранника, и
тут же вышел прочь, чтобы не мешать беседе – одного указавшего в
сторону двери пальца князя хватило, чтобы мужчина в форменной
ливрее рода Волковых вылетел прочь, еще и дверь за собой тихонечко
закрыл. М-да, слуги у князя вышколенные донельзя.
Князь приветливо улыбнулся,
по-доброму, как близкий родственник, рассматривая Светлану – у неё
даже руки зачесались одернуть ворот сорочки и натянуть одеяло в
хрустящем от крахмала, белоснежном пододеяльнике по самую шею.
– Добрый день, Елизавета, уж
позвольте мне так к вам обращаться с высоты своих лет, да и по
праву близкого приятельства с вашими родителями.