— Не дергайся, красавица, — прошипел один из них, глумливо
скалясь и небрежно перекидывая дубинку из руки в руку, словно
демонстрируя свое мастерство.
— Хм... — усмехнулся второй, поигрывая массивным кастетом на
пальцах, а третий, самый высокий из них, молча шагнул в мою
сторону, сжимая дубинку с профессиональной хваткой бывалого
воина.
Мое тело среагировало быстрее разума, подчиняясь выработанным
рефлексам наемника. Отскочив к стене, я выхватила меч и клинок
тотчас привычно лег в ладонь, словно был её продолжением.
Первый нападавший бросился вперед, целя дубинкой в голову, но я
ушла перекатом вправо, оказавшись за его спиной. Удар рукоятью меча
по затылку — и он рухнул, даже не вскрикнув.
Двое оставшихся разделились, пытаясь зажать меня с двух сторон.
Умно, но... Я позволила правому приблизиться, делая вид, что не
замечаю левого. В последний момент резко присела, пропуская над
головой свистнувшую дубинку, и с разворота полоснула мечом по ногам
подкравшегося слева. Он вскрикнул, теряя равновесие, а я уже
крутанулась обратно, встречая атаку последнего противника.
Он оказался хорош — успел блокировать мой удар дубинкой и даже
провести контратаку. Я едва успела отклониться, чувствуя, как
дубинка чиркнула по плечу. В глазах потемнело от боли, но эта боль
словно выключила все лишние мысли. Осталась только холодная ярость
и отточенные годами тренировок движения.
Финт, обманный выпад, разворот... Противник купился на ложный
маневр, на мгновение раскрылся, и мой клинок чиркнул по его
предплечью, и дубинка выпала из его ослабевших пальцев. Следующий
удар рукоятью в висок отправил его в беспамятство.
Раненный в ногу все еще пытался подняться, зажимая рассеченное
бедро. И я резко ударила его ногой в челюсть, чувствуя, как внутри
меня расплывается холодное удовлетворение от чистой победы. Но
следом внезапно накатил страх — не от боя, а от того, насколько
естественными были эти движения, насколько правильным казалось
убивать и калечить.
Попятившись, я развернулась и побежала прочь, не обращая
внимания на пульсирующую боль в боку и плече. И только у самой
таверны перешла на шаг, пытаясь отдышаться. Солнце уже клонилось к
закату, окрашивая стены домов в теплые янтарные тона. А из открытых
окон «Пьяного гоблина» привычно доносились звуки лютни и нестройное
пение подвыпивших посетителей…