Собравшись с духом, он спросил у случайного прохожего, не в курсе ли тот, когда отправляется экспресс в Пекин. Прохожий – старик в темно-синем свободном костюме и такого же цвета маленькой шапочке, уставился на Фостера со смесью возмущения и любопытства на лице. И ничего не ответив, прошел дальше.
Фостера такой исход совершенно травмировал. После войны разговоров он избегал всеми силами. Даже ел ужаснейше только из-за того, что стеснялся покупать овощи и рис. Для хозяйки гостиницы, где Кихада снимал комнату, он предпочитал оставлять записки. Оконфузиться сразу в двух разговорах подряд – такое могло окунуть в тотальное молчание на целую неделю.
Бодрость духа ушла так же резко, как появилась утром. Сущий пустяк, а нерешительность и тревога мигом сковали Фостера. Но в то же время он заключил, что спешить некуда, Пекин не пропадет, можно уехать и вечером, и завтра, и через пару-тройку дней. От этого успокоился, хотя на самом деле нет.
Фостер вернулся пешком в гостиницу, где прожил последнюю неделю. Старушка-хозяйка вскинула руками от радости и удивления и, горбясь, засеменила навстречу короткими шажками.
– Ерэ емцгекэас тацесьвэхызяю! – воскликнула она. Фостер пожал плечами, краснея до цвета спелого томата. Непонимание начинало его пугать. Старушка тараторила не умолкая, странно жестикулировала и, похоже, приглашала внутрь. Кихада подергал себя за мочку уха, как будто хотел настроить приемник на нужную частоту.
Он уже пожалел что вернулся, но сбегать от старушки было бы еще большей нелепицей.
– Мда, юлвюзе яйем щкядя, жцапгитвгя, дещапю кращкядз щажюсыцм раца нхюдахилюз ю жмяж? – звучало вопросительно. Фостер искал ответ, мычал, экал, фыркал. Старушка вглядывалась в него внимательно, ожидая ответа. Пауза нарастала комом неудобства и неловкости.
– Да, не получилось уехать. Останусь еще на денек. Мой номер свободен? – наконец произнес он, но лицо хозяйки исказило фантастическое удивление.
– Простите, со мной кажется что-то не так. Все утро не могу расслышать ни слова. Видно, персиковая кость в ухе застряла, – произнес он со смущенной улыбкой.
Не отвечая ни слова, побледневшая старушка протянула ключ.
***
Через пару часов, когда Фостер Кихада дремал в тесной, арендованной за гроши комнате, дверь загрохотала от ударов.
– Вятхо бора я рэлягав Игмогэо Калхя! – кричали из коридора.