Ох уж этот пролёт на
сверхзвуке! Рёв двигателей истребителей в эти секунды был «самой
лучшей музыкой». Будто симфонический оркестр заиграл
кульминационную мелодию.
Когда раскат грома закончился,
я выглянул из укрытия. Эффект от такого манёвра потрясающий.
Душманы лежали в песке, не решаясь поднять головы. Самые невезучие
кричали от боли в ушах. Стёкла машин были разбиты, а в воздухе ещё
стояла светлая пелена пылевой дымки.
Но и это был не конец. Я
посмотрел на землю вокруг себя. Мелкие камни задрожали, а за спиной
нарастал свист и гул. Развернувшись, я увидел над собой огромный
силуэт, отбрасывающего на меня тень вертолёта.
До боли родные и знакомые всем
Ми-24 парой зашли на цель и начали обрабатывать НАРами по целям на
равнинной местности. Несколько машин тут же охватило пламя, и они
начали взрываться. Огонь настигал и душманов, не успевших выскочить
из пикапов.
Рвался боекомплект, крики
тонули в приятном сердцу свисте винтов вертолётов. В очередной раз
понимаю, что в нашей стране своих не бросают.
Как только площадка была
зачищена, появились два Ми-8. Собрав в кулак все оставшиеся силы,
мы с Рахметовым начали спускаться вниз, пока нас прикрывали
прилетевшие для эвакуации разведчики.
Я помог Рахметову. У ефрейтора
были невыносимые боли в ногах и спине, так что он не смог
самостоятельно добраться до вертолёта. Пока мы шли к Ми-8,
отбрасывающему мощный воздушный поток, с высоты спустились
санинструктор с одним из бойцов. Они тащили брезентовые носилки, на
которых лежал Пётр Казаков.
— Петро, держаться! Скоро
будем дома.
Мой оператор даже в такой
момент пытался улыбаться. Однако Петруха был совсем бледный, хоть и
продолжал что-то пытаться сказать.
Подойдя ближе к Ми-8, из
грузовой кабины выскочил незнакомый мне человек. Одет в форму
«эксперименталку», которая выглядела слишком чистой для того, кто
должен работать в поле. Он вместе со мной помог забраться
Рахметову, а затем и занести носилки с Петрухой.
Я одобрительно похлопал его по
плечу и собрался залезать следом, но он меня остановил и отвёл чуть
в сторону.
— Вы Александр Клюковкин? —
спросил он, крича мне в ухо.
— Да, — ответил я,
перекрикивая шум винтов.
— Капитан Холодов, особый
отдел 40й армии. Мне предписано доставить вас и вашего подчинённого
в Лашкаргах. Указание заинтересованных лиц…