Отец вернулся быстро, супруга
подхватила наши вещи, поманила меня за собой. Я тащился позади,
наблюдая, как шагает она с ровной спиной, статная, ладная. Не
анорексичка пустоголовая - настоящая русская женщина.
В бане Даша, глядя мне в глаза,
молча сняла платье, оставшись в длинной рубахе, подошла, обвила
руками мою шею:
- Егорушка, не люба я тебе?
- Что ты, милая, - погладил я её по
волосам, голос мигом осип.
- Чего же сторонишься меня, как
чужой?
- После болезни ещё не оправился, -
попытался отовраться я.
Даша сняла рубаху, раздела меня,
провела ладонями по моим плечам, прильнула всем телом. И разом весь
стыд пропал, только запах её кожи, волос, нежные губы, что
покрывали моё лицо поцелуями. Не чужая она мне вовсе…
«Парились» долго, потом мыли друг
друга, тихонько беседуя о насущном, уставшие и счастливые. Дарья
пропарила каждую мышцу, ловко орудуя веником. Точно заново
рождённый вышел я из бани.
Ночью стоило мне заснуть, перед
глазами встала наша улица…
И сон странный, слишком
реальный. Я чувствовал запах гари, слышал крики где-то позади себя.
Над домом стоял чёрный смоляной столб пожарища. Шагнул в калитку.
По двору метались переполошённые куры, в сарае мычала от страха
корова, чуя огонь, ржала, билась лошадь в загоне. Из окон избы
вырывались языки пламени, пожар гудел, насыщая свою утробу,
облизывая стены, сжирая мебель, трещавшую в огне.
А среди двора лежала беременная
Даша, неловко раскинув руки. Всё тело было присыпано пылью и сажей.
На ветру трепыхался конец платка, что сполз с шёлковых волос. Под
женой растекалась страшным спрутом кровавая лужа, тёмные полосы
свернулись в пыли, став бурыми от грязи. Из-за угла виднелся
упавший на землю отец, висок его был разбит, кровь залила ухо и
шею, ветер трепал седую бороду, цеплялся своими невесомыми пальцами
за волосы.
Огонь подобрался к стоявшей у
дома старой урючине, цветущие лепестки подрагивали от жара,
обугливаясь, вот уже занялись мелкие ветки.
Я закричал… и проснулся от
собственного ора.
- Что ты, Егорушка? - подскочила
встревоженная Дарья.
Вот она, живая. Я прижал её к груди,
где судорожно билось сердце от пережитого ужаса:
- Спи, родная. Кошмар приснился.
Напугал тебя?
- Погоди, - Даша слезла с кровати, -
воды тебе подам. Попей холодной и дурного сна будто не бывало, мало
ли что привидится?