- Да мало ли, что в городе гутарят,
- старался приободрить его Панас, - на одной улице сболтнут, на
другой чего добавят, и понеслось.
- Ты раньше времени-то не стенай, -
встрял отец, - вот придут, тогда и узнаем. Чай не звери, люди,
договоримся. В обиду вас не дадим.
Дед Архип только кивнул, медленно
пережёвывая хлеб, вымоченный в молоке. Зубов у него почти не
осталось.
- Ну, перекусили, пора и за работу,
- поднялся папка, - нечего рассиживаться.
Вечером, когда провеяв вымолоченное
за сегодня зерно, вернулись домой, не чуяли ни рук, ни ног. Дарья
истопила баньку к нашему приходу. Мы с отцом помылись, пока она и
дети ссыпали зерно по сусекам (прим. автор – деревянные ящики для
хранения зерна), солому подняли на чердак в сарае, пойдёт на корм
скоту.
Наскоро проглотив ужин, уже с
закрытыми глазами добрался до кровати и бухнулся спать. Тяжела ты
доля землепашца. А ведь сегодня только первый день! Я застонал про
себя: кажется, завтра не то что колотило, а и ложку не подниму. Но
поутру отпустило. Собрались и снова на ток.
После обеда подошли Дарья с
ребятишками, помогли веять, собирать солому, скидывать зерно в
телегу. Так и день прошёл быстрее. Только же и вечером - одно
желание - упасть и больше не подниматься. Хорошо бы, никогда.
Дядька Панас словно в воду глядел.
Не успели мы покончить с зерном, как заявился продотряд. Да не на
один день. Двенадцать человек по нашу душу пожаловали, с ружьями,
половина военные, кто из разорившихся крестьян на эту паскудную
работёнку подался, остальные большевики, то есть - начальство.
Приехали все верхом, за ними тянулось несколько телег для
зерна.
Главным у них был пузатый мужик по
имени Пахом, мордастый, с пышными усами. Такого хоть самого под
продразвёрстку пускай, точно уж не последний кусок доедает.
Безликие солдатики, все как один в грязной, пропылённой форме.
Бывшие крестьяне с завистливыми глазами. И молодой, а потому не в
меру деятельный представитель Комбеда, Митька, лезущий во все
дворы, вынюхивающий, что и где не так лежит.
Посовещались мы с мужиками и решили
их на постой к Евдокии определить. Всё равно дом обнесли так, что
там, кроме тараканов, и не осталось ничего. Её саму с детьми на
время дядька Панас приютил: изба у него большая, всем места
хватит.
Бабы притащили прибывшим малость
продуктов, встретить, так сказать, «дорогих» гостей. Из дома Данилы
обустроили они свой штаб. В большой комнате поставили уцелевший
стол, пару табуретов для себя и начали с того, что собрали всех
мужиков деревни на агитационную беседу, дескать, не просто так у
вас хлеб берём, покупаем, а что дёшево, так для своих же.
Солдатиков кормить надо, города без хлеба сидят. Повымрут без зерна
нашего.