Я вошёл в дом, бросил деньги на
лавку. Говорить или обсуждать что-то не было мочи. Дарья прибрала
рубли, накрыла на стол. Отец молча достал бутыль с мутным
самогоном.
- Сегодня и выпить не грех, сынок.
Молодец, что удержался. Видел я, как кулаки твои сжимались. Да
только не нам с ними спорить.
Наутро прибежал Панас.
- Собирайтесь, пойдём к Евдокии, то
бишь, к гостям нашим незваным.
- Что случилось? - вышел во двор
отец.
- У Архипа половину забрали. Ты с
нами был на току, видел сам, там и брать-то нечего, самим бы до
следующего урожая дотянуть. Помочь надо бы.
- Идём, - ответил я, - поговорим,
глядишь, хоть капля совести у них отыщется.
Калитка у дома Евдокии стояла
нараспашку, мы прошли в комнату, где сидел злой Митька и хмурый
Пахом. Перед ними стоял дед Архип, сжимая в руках шапку.
- Пожалейте хоть сирот, как же нам
зиму пережить. Пахом, сам видел, сколько того зерна и овощей у нас.
Разве ж этого хватит на пятерых?
Пахом отвернулся, Митька подскочил с
места:
- У вас куры есть, корова. Молоко,
сыр, сметана, яйца. Некоторые люди об этом лишь мечтают.
- Корова старая, молока, почитай и
нет почти. Только что ребятишкам понемногу. Какой сыр со сметаной?
Курей пяток, тоже не разъешься на таких харчах. Ведь с одного
огорода и жили. Как же теперь?
На глаза старика навернулись
слёзы.
- Ты на жалость не дави, - злобно
огрызнулся Митька, - закон один на всех. Другие же живут.
- Погоди, - вышел я вперёд, - им
правда тяжело. Запиши чуть меньше в своих бумажках. Не убудет ведь
от тебя? Оставь на прокорм людям.
- Предлагаешь начальству врать? -
глаза Митька нехорошо сузились.
- Не врать, немного умолчать.
- Вас таких в любой деревне по
пятнадцать дворов. О каждом умолчишь и самого потом под суд
отправят. Хватит жалобить. Ничего не вернём. Уходите или прикажу
силой вывести.
По углам стояли солдаты при ружьях.
Их равнодушный взгляд говорил только об одном: прикажут и
расстреляют на месте.
- Соколик, - бухнулся дед Архип на
колени, - пожалей сирот. Ведь помрут с голоду, - по щеке старика
скатилась слеза, затерявшись в морщинах.
- Иди, старче, - махнул рукой
Митька, - некогда нам с тобой.
Дед подполз ближе, схватил Комбеда
за полы линялой рубахи:
- Пожалей, будь добре. Что тебе
стоит хоть полмешочка детям отсыпать? Хоть картошечки чуть.
Лицо Митьки побагровело, с
неожиданной жестокостью и силой пнул он старика коленом, отшвыривая
от себя: