- Ты чего в дом не идёшь? –
Показалась на крыльце Даша, укутавшаяся в шаль.
- Воздухом дышу. Хорошо-то как.
- Да, - кивнула жена, - красиво у
нас.
Она поёжилась под пронизывающим
ветром, я обнял её и повёл в дом. И правда, давно пора
ложиться.
Когда ночь уже торопилась к близкому
рассвету, по деревне стали брехать собаки. Вот загомонила одна, за
ней другая, и в каждом дворе псы начали рваться с цепей. Значит, в
деревне чужаки.
Накинув телогрейку, я собрался во
двор.
- Погоди, - отец прихватил старое
ружьё, хранившееся у него в комнате, - вместе пойдём.
Наш пёс, Алтай, рвал цепь, заходясь
в хриплом лае. Слышался стук копыт.
- Э, да тут банда целая, - придержал
меня отец, когда я хотел высунуться в калитку, - погоди, так
глянем. Мало ли.
Я подтащил к забору скамью и
высунулся наружу. Темно, хоть глаз выколи, только тень какая-то
шмыгнула в проулок. С соседней улицы донеслись крики.
- Не видно ни зги, - обернулся я к
отцу.
- Идём, - он проверил ружьё, - вдруг
помощь нужна.
Быстро прошли переулок, возле дома
Данила и Евдокии собрался целый конский отряд, стояла большая
телега. Люди в форме освещали себе путь факелами, сновали во двор и
обратно.
Мы поспешили туда, на самом подходе
нас окликнул дядька Панас.
- Стойте, куда вас понесло?!
- Что там? - обернулся отец.
Староста опустил голову:
- Выселяют их. Говорят - это
имущество кулацкое.
Послышался женский плач, и я не
выдержал:
- Пойду, гляну. Может, помочь чем
надо.
- Опять за старое? - отец схватил
меня за рукав.
- Не бойся, лезть не стану. А за
погляд не арестуют.
Возле дома собирались соседи, не
рискуя подходить близко, будто кулачество зараза какая, и на них
перекинуться может. Во дворе, растерянная, стояла Евдокия, в одной
ночной рубахе, сверху ватник. К ней жалась Лушка, растерянно моргая
сонными глазами. Сыновья хмуро наблюдали, как солдаты тащат из
дома, что ещё осталось, и что отдали соседи. Перечить они и не
думали.
Из хаты вышел коренастый мужик. С
щербатым лицом:
- Вам час на сборы, - сказал
Евдокие, - с собой можно взять одежду и продуктов, - он окинул
взглядом семью, - не более десяти килограммов.
- Да за что же? - рыдала Евдокия,
она стояла босиком, не чувствуя холода.
- Цыц, - прикрикнул щербатый, -
скажи спасибо, что не отправились все вслед за мужем лес
валить.
- А жить-то нам где? - заломила руки
женщина. - Зима ведь скоро.